По дорожкам битого стекла (СИ)

— Знаешь, а все думают, что у меня много денег, — Макс опустошил новую рюмку водки. — Это совсем не так. Это большая цифра, только когда ты получаешь чек из банка. А потом налоги, жильё, остаётся только на побухать в итоге.

Я не стала спрашивать, сколько он тратит на наркотики, но складывалось впечатление, что не мало. Мне было интересно, спасает ли сценический грим его от этих ужасных синяков под глазами.

Он нёс какую-то пургу, продолжая пристально смотреть на меня. Я прекрасно знала, что значит этот взгляд. Мне осталось ждать неприятной минуты, когда он предложит поехать с ним. Всё потому что я не знала, что на это ответить.

— А я ведь любил тебя когда-то, — сказал Макс внезапно.

— А сейчас?

Повисло молчание, мы не отрываясь смотрели друг другу в глаза. «Кажется, раньше его глаза были голубыми, теперь они какие-то тёмные», — почему-то подумала я тогда.

— Я не знаю, — выдохнул он. — Наверное, не разлюбил, а просто отложил свои чувства до лучших времён.

— Ты идиот, — сказала я.

— Я знаю. Просто в этой вселенной до отвратительного одиноко жить.

Мы молча выпили, чувствуя как время звенит битым стеклом. Странное ощущение, не правда ли?

— Ты поедешь со мной? — вопрос Макса звучал скорее как утверждение.

— Смысла нет. Ответила я. Столько времени прошло. Незачем ворошить труп былых отношений.

Он поцеловал меня напоследок, не спросив разрешения, и молча вышел. А я так и осталась стоять в пустеющем зале. В этом что-то было. Что-то символичное, но я не понимала что.

Макс Тот

Мы катались по свету. У меня не было времени грустить, я был постоянно чем-то занят, подготовкой к выступлениям и разработкой новых идей. В этот раз мы решили мутить полутеатрализованные представления. Мы снова употребляли кокаин в сумасшедших дозах, чтобы хоть как-то держаться на ногах после ночных вечеринок.

Было дело, когда наш самолёт чуть не рухнул в море. Мы попали в зону турбулентности, гроза и сильная облачность. Герман оставался каменно спокоен. Я схватил его за руку и постоянно говорил и говорил о том, как сильно я люблю его.

— Знаешь, если мы сейчас умрём, я бы хотел, чтобы мы с тобой горели на одном кругу ада, — шептал я сквозь гул двигателя. — Ведь у меня нет никого, кроме тебя.

— Ты испугался смерти? — спросил он с усмешкой.

— Нет, я испугался разлуки, — ответил я.

Я успокоился, когда мы сошли с трапа в аэропорту. Солнце издевательски светило в лицо. Мне было не судьба умереть вот так. Такие, как я, убивают только сами себя. Это я понял потом, когда закончился тур.

Глава 9

Прошёл год. Мне стукнуло заветное число «27», и я подумывал о смерти всё чаще, просто так издалека. Я наблюдал за мёртвыми птицами и людьми. Они попадались всё чаще. Я был среди какого-то мёртвого царства кладбищ и смертей. Я вспоминал о том, что сам имею право выбрать время ухода. Я не знал, зачем и почему, у меня не осталось вдохновения и чувств. Я не писал, потому что не видел смысла. Мне совершенно не хотелось об этом с кем-то говорить. Это не значило, что я постоянно был угрюм или носил весёлую маску. Я был искренне весел, когда это требовалось. Я снова вернулся к героину из осознания того, что я свободный человек и имею на это полное право. Казалось, до моего знакомства с «хмурым другом» я словно и не жил. Я видел многое в своей жизни, но так и не видел настоящего счастья, о котором говорили люди. Для кого-то счастье в любви, для кого-то в деньгах, в друзьях, в закате над рекой, в самореализации, моё же оставалось в героине, когда музыка отошла от меня. Нет, наша группа всё ещё существовала, я всё ещё числился в ней, мы даже готовились к записи нового альбома. Я пел, но понимал, что уже ничего не напишу.

Моя личная жизнь тоже катилась под откос. Во мне было что-то такое, от чего разбегались все нормальные девушки: «Да ты же придурок и наркоман», — говорили они. Только шлюхи всегда были со мной. У меня были деньги, я охотно делился наркотиками. Я вообще не жадный, если только это не дело принципа. Я трахался с какими-то тупыми овцами, которые восхищались мной. Но что они могли дать мне взамен кроме себя? У меня был Герман, он всегда одинок, поэтому понимает меня.

— Так почему мы не можем быть вместе? — спросил он у меня, когда мы сидели на балконе и пили кофе.

— Мы и так вместе, — ответил я.

— Я про навсегда, — он нахмурил брови. — Я имел в виду, любить друг друга.

— Мы и так любим, — я улыбнулся.

— Почему всё не как у людей?

— А ты бы хотел эту розовую романтическую чушь: цветы, ужин при свечах, кофе в постель?

— Не утрируй так. Я просто хочу постоянства, — он постепенно выходил из себя.

— Мне нужны тёлки. Это же инстинкт. Я же не гей.

— Ты и так трахаешь группис. Что тебе ещё нужно?

— Хочу нормальную женщину. И вообще, я адски запутался.

— Пора бы тебе, наконец, определиться.