По дорожкам битого стекла

Моя встреча с Максом была внезапной. Я не следила за новостями группы и их гастрольным графиком. Честно говоря, я и думать о них забыла. Тусовочная память она как каталог с множеством лиц и имён. Ты помнишь их всех, но если долго не видишь, то дела переходят в архив. Мы лет шесть не виделись. А для меня это большой срок, особенно, когда в жизни всё меняется с удивительной быстротой.

Мой художественный магазин в центре только открылся. Я вся была позлащена делами. Мне было забавно превращаться из вчерашней девочки-хиппи в бизнес-вумен. Андеграунд андеграундом, а искусство требует денег.

В тот день я уже закрывала кассу и готовилась ехать домой, как вдруг повеяло холодом. Макс стоял в дверях и молча смотрел на меня. Я сразу его узнала, пусть он и изменился внешне. Его черты стали острее. В глазах читалась заметная усталость. Вот к чему я была не готова в такой момент, так это к призракам прошлого.

— Привет! — выдал он, заметно нервничая.

Трезвым он совершенно не умел разговаривать с людьми. И даже спустя годы так и не смог избавиться от этой привычки. Сразу было ясно, что находиться в ясном уме для него несвойственно и страшно.

— Какими судьбами? — спросила я.

— У меня завтра концерт, — ответил он.

— Ну да. Не попрёшься же ты из Лондона ради меня в эту дыру.

— Давно бы попёрся, если бы ты позвала.

Он продолжал нести какую-то пургу, не замечая моего тона.

— Странно, что ты не забыл русский язык за это время.

— Нестранно, что я не забыл тебя. А язык… ну я на нём ругаюсь, так что помню всё отлично.

— Как Герман? — спросила вдруг я.

— Нормально. Потащился к своей мамаше на Рублёвку.

Мы ещё немного помялись, не зная, что сказать друг другу.

— Поехали со мной, куда-нибудь поужинаем? — предложил он вдруг. — Где у вас тут приличные люди жрут? В чебуречной «СССР» или во «Втором дыхании»?

— Я не могу. Мне домой надо. Меня муж ждёт, — сказала я.

Я думала его отпугнёт это, но он сказал:

— Мужа ты видишь каждый день, а меня не видела шесть лет.

Он схватил меня за руку и потащил к выходу.

— Ладно-ладно, — пойду, но ненадолго. — И только ради того, чтобы тебя увидели со мной, а не какой-то страшной шлюхой.

— Спасибо, что заботишься о моей репутации. Меня не так давно девушка бросила, вот я весь такой свободный и завидный жених.

Мы сели в машину. Макс попросил водителя покатать его по центру. Вечерело. Зажигались огни.

— Что скажешь обо мне теперь? — спросила я вдруг.

— Я рад, что ты не разжирела.

Я рассмеялась. Да, я по-прежнему неплохо выглядела, хоть мне было уже двадцать девять. Я вообще не понимала, что он во мне нашёл. Я выглядела совершенно не так, как все его тёлки. Никогда не красилась и грудь у меня едва доходила до второго размера.

— Что скажешь теперь обо мне? — спросил он, повторяя мою идиотскую фразу.

— Не пытайся произвести на впечатление своими звёздными понтами, тачкой, шампанским. Я уже давно не бедствую.

— Дело не в этом. Я правда скучал по тебе и Москве. Это как две составляющие того времени. Этот город подарил мне меня. Когда-нибудь в моей биографии напишут: «Макс Тот не жил в Лондоне, он там умер, а в Москве он воскресал каждое утро. Спасибо водке «Столичная» и палёному «Джеку»».

Он отпил шампанское прямо из гола. Пена окатила его с ног до головы. Он оставался в своём репертуаре.

— Как там твоя популярность процветает? — спросила я.

— Знаешь, я чувствую себя порой мёртвым. Ну у меня вдруг образовалось столько друзей словно я уже умер. Какие-то люди из Москвы говорят, что были моими друзьями, делятся совместными фотками столетней давности. Это же теперь раритет. Какие-то девки хвастаются, что встречались со мной, а даже не помню их в лицо, хотя знаю, что почти ни с кем не заводил отношений. Смешно всё это. В Лондоне потише. Порой складывается шикарное впечатление, что я нафиг никому не нужен кроме интернета.

Мы зашли в ресторан, который в этот будний вечер был почти пуст. Макс поспешил скрыться в самом дальнем углу зала, где бы нас никто не смог увидеть.

— Ты, как всегда, будешь пить виски? — спросила я.

— Нет, в последнее время я полюбил водку.

— Тоска по родине?

— Скорее по себе прежнему. Родина не вызывает у меня каких-то особых чувств. Я не слишком привязан к месту. Скажу только одно: ты можешь бежать, куда угодно, но твоя Россия найдёт тебя везде. И ты всегда будешь носить её с собой, подобно печати. Люди, которые не знают, откуда я, всё время спрашивают: «Что у тебя с лицом? У тебя что-то случилось». Я знаю, что моя проблема в том, что я ещё не научился улыбаться всем и вся. И эта печать подозрительности и грусти она будет с нами всегда. Все выходцы из бывших союзных республик узнают друг друга по ней.

Мы много говорили на какие-то отвлечённые темы, стараясь не касаться прошлого. Мы пережили его слишком давно, оно окончательно распалось в наших душах. Мы оба жили только настоящим и будущим. А я всё думала: что мне скажет муж, если я приду домой поздно и от меня будет пахнуть водкой?