По другую сторону надежды

— Во-первых, пустые руки — это уже ложь. У человека всегда остается он сам и его способность любить — если, конечно, он вообще на это способен. Только человек этого видеть не хочет. Ему удобнее не видеть — потому что иначе все же придется быть щедрым. Быть человеком. Думать не только о себе.

Драко поморщился, но промолчал.

— Во-вторых, то, что у тебя есть — не единственное. Ты можешь любить целый мир, но выбираешь не замечать его и видишь перед собой только кого-то одного. Ты сам возводишь его в энную степень и возвеличиваешь его ценность в своих глазах. Хотя на самом деле один человек всего мира заменить не может. Никогда.

В глазах Драко промелькнуло упрямое возражение. Будто он точно знал, что это возможно, просто не хотел озвучивать.

— В-третьих, страх потерять, сам по себе, приходит только к тому, кто не уверен в себе. Кто в глубине души знает, что он недостоин любви, что рано или поздно она уйдет от него, потому что он получил ее — случайно. И он боится, каждый день, каждую минуту, и ищет подтверждения тому, что она все еще с ним. Или тому, что она уже бросила его. И рано или поздно это действительно произойдет — потому что, на самом деле, эти поиски и убивают все. Это недоверие.

— А ложь-то тут где? — спросил он наконец.

— Так ведь ты — не такой, Драко, — мягко улыбнулась Луна. — Ты думаешь о себе так, но ты — не такой. Просто не хочешь этого видеть. Внутренняя честность, извини, как я понимаю, подразумевает здоровую самооценку, но ни у тебя, ни у Гарри, при том, что вы все же — маги, ее нет. Более того, вы своей чертовой ревностью и моральной убогостью еще и гордитесь. Вам кажется, что это говорит о силе и искренности ваших чувств. Но на самом деле — всего лишь о неспособности доверять и регулярном самобичевании.

Драко надолго задумался, уставившись в одну точку и напряженно кусая губы.

— То есть, я должен спокойно смотреть, как мне будут изменять, и получать от этого удовольствие, — наконец мрачно обронил он.

Луна фыркнула и опустила голову на руки.

— Измена, Драко — это понятие из военной терминологии, — устало проговорила она. — Это когда идет сплошная битва за выживание, а боец твоей армии переметнулся к врагу и начал воевать против тебя. Стал — по отношению к тебе — предателем. Это — измена. То, что подразумеваешь ты, укладывается в эту схему? Твоя жизнь — битва за выживание? Если у твоей женщины появляется другой мужчина, это — война против тебя? Ты не много на себя берешь, вообще, если так думаешь?

Драко не удержался и хмыкнул.

— Знаешь, — негромко вздохнул он. — Возможно, у меня, и правда, проблемы с самооценкой. Но я не хочу делить того, кого люблю, ни с кем. Я так чувствую.

— Звериный эгоизм, — восхитилась Луна. — Хорошо, что мы это не обо мне, а так, в абстрактных терминах. Не хотела бы я быть той, кого ты любишь, если твоя любовь — такая, уж извини.

Драко долго молчал, глядя на нее.

— Твоя свобода тебе дороже? — чуть слышно спросил он наконец.

— Конечно, — усмехнулась девушка. — Всякие «ревнует — значит, любит» хороши, пока это не начинает происходить с тобой в твоей жизни. Да зачем далеко ходить, ты посмотри, что Гарри вытворяет! Он чуть не убил тебя позавчера только потому, что в его терминах это — искренность и дружба! Даже не любовь, Драко! Дружба! Да упаси Мерлин меня от таких друзей… и любовников…

— Так ты спала с ним или нет? — быстро перебил ее Малфой.

Луна снова устало рухнула на подушки, закрывая лицо руками.

— Ты меня достал… — простонала она. — Слушай, если ты мне доверяешь, то я плохо понимаю, откуда мог взяться такой вопрос.

Драко молча и выжидающе смотрел на нее. Она опустила руки и вздохнула.

— А, если не доверяешь, то на черта тебе мой ответ? — спросила она.

Малфой изумленно моргнул.

— Тебе что, просто ответить сложно? — ровно поинтересовался он. — Как есть?

— Ты что, из того, что я говорила, ни слова не услышал? — ответила она вопросом на вопрос. — Ответ — он в тебе, а не во мне. Неважно, что я делаю на самом деле. Если ты — неспособный полюбить даже самого себя ревнивец, то даже просто мой разговор с Гарри будет считаться изменой. А если у тебя нет проблем с самооценкой, то я могу спать хоть со всем авроратом и редакцией «Пророка» впридачу — ты все равно будешь понимать, что на наши отношения это не влияет. А мой ответ, Драко, ни черта не изменит. Ты будешь задавать этот вопрос снова и снова, каждый раз, когда появится повод — а при твоей-то неуверенности в себе он будет появляться по сто раз на дню. И рано или поздно мне надоест доказывать тебе, что я не соплохвост. И я либо пошлю тебя к Мерлину вместе с твоей тонкой душевной организацией, либо, действительно, попытаюсь получить поддержку и понимание где-то в другом месте. А ты получишь-таки свои долгожданные доказательства того, что все бабы — дряни, вот только вряд ли поймешь, что такими их делаешь — ты.

Драко с хмурым видом покусывал нижнюю губу, разглядывая собственные руки.

— Ну, хоть спросить, какого Мерлина ты поперлась к Поттеру среди ночи, я могу? — мрачно поинтересовался он. — Или это тоже будет говорить о моей низкой самооценке?