По другую сторону надежды

Малфой едва слышно выдохнул, и почему-то его дыхание тоже было холодным, нечеловечески, неправильно, невыносимо холодным, и Гарри тихо выл, вцепившись в него, обхватив его спину, прижавшись щекой к его щеке, и шептал, шептал, как заведенный, вдыхая такой знакомый запах его волос, больше всего на свете боясь, что дыхание остановится, прекратится, не решаясь открыть глаза и увидеть беспомощно сомкнутые веки с темно-золотыми ресницами, словно прячась от самого себя и все равно понимая — их связь разорвана. Он ничем не сможет ему помочь.

Они все умирают, с тоской подумал Гарри, зажмуриваясь и зарываясь лицом в шею Драко. Они все оставляют меня. Там, где я, всегда смерть, даже если я совершенно один, я же как только ни отталкивал его… как только ни старался не подпускать к себе… никого, никогда больше не подпускать…

Мерлин, да я же просто умру, если его не станет, пришла вдруг отчетливая мысль, и Гарри чуть не задохнулся, когда понял, что именно сейчас подумал. У мысли был запах волос Малфоя, и тепло его кожи под пальцами, и ощущение его спины за своей спиной, и отблеск второй шпаги — где-то рядом, всегда где-то рядом…

— Прости меня… — чуть слышно выдохнул Гарри. — Я хочу… мне так нужно, чтобы ты был!.. Просто был, Драко… Где угодно, где хочешь, просто живи, Мерлин тебя побери, просто держись от меня подальше — и живи, чертов слизеринец, тебе же нравится выживать…

Холодное, обжигающе ледяное дыхание. Мягкие светлые волосы, и запах лета и душных ночей в бесконечных вылазках, тонкий силуэт в полумраке, знакомые линии фигуры, и уверенность, всегда, всепоглощающая, без сомнений, без оглядок, всегда — он рядом. Ты только оглянись, Поттер, и ты увидишь — он рядом. Всегда. В любой мясорубке. Он вытащит тебя из твоих кошмаров, он наведет порядок, если ты наломаешь дров, он незаметно и легко решит все, над чем ты утомился ломать голову, и он улыбнется тебе, когда ты снова решишь, что жизнь — дерьмо, которое ничего не стоит… Улыбнется так, что в следующую секунду ты забудешь, что же тебя там злило, потому что — ну невозможно злиться, когда он рядом, и так насмешливо морщит нос, глядя на тебя, и остается только стушеваться, смутиться и потеряться в его глазах, глубоких, как бездонное небо, в которое ты падаешь, падаешь, падаешь каждый раз, стоит только увидеть его…

Гарри всхлипывал, сжимая в ладонях голову Драко, и тихие стоны Малфоя почему-то разрывали сердце, выворачивая душу наизнанку, и было нестерпимо стыдно за что-то, и злило, так злило, что этот чертов слизеринец влез защищать его — ну, зачем? Зачем — его? Ведь не тронули бы, плюнули снова, раз не трогали столько месяцев, и всего-то нужно было — просто пересидеть в углу, вообще здесь не появляться, ну, зачем он это сделал?

— Зачем… — слова выскальзывали, как капли воды из пальцев. — Зачем, Драко… Ты не можешь бросить меня здесь… одного… Не можешь…

Но ты ведь бросил его, пришла безжалостная мысль. Ты оставил его здесь, ты решил, что даришь ему свободу. Почему тогда ты не рад своей свободе? Без него?

Рыдания снова накатили волной, заставляя сжаться в комок и задрожать.

— Ты нужен мне!.. — со стоном выдохнул Гарри. — Мерлин, ты так мне нужен, Драко… Ты не можешь умереть! Не можешь…

Он прижимался к нему, какой-то частью сознания глупо надеясь, что ледяное дыхание согреется от его тепла, и пусть этот слизеринец делает, что хочет, пусть живет, как ему нравится, пусть давит, требует и перестраховывается, только пусть живет, потому что все остальное — чушь, ерунда, потому что — больше никто и никогда не будет вот так, как он, рядом. Всегда. Даже если это больше никогда не повторится, все равно — он рядом… всегда…

Ох, да лучше бы я умер вместо него! — вдруг с тоской понял Гарри, и эта мысль почему-то не показалась дурацкой. Наоборот — она была единственно правильной. Зачем я живу, если даже теперь я все равно приношу смерть? Если даже теперь умирают — из-за меня? Я никогда не просил меня защищать… Никогда… никого не просил…

Драко едва слышно застонал и пошевелился в его руках, и Гарри чуть не задохнулся, вцепившись в него, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо. Темно-золотые ресницы дрогнули, Малфой поморщился, будто от боли, и приоткрыл глаза.

— Тише… — пытаясь сдержать истерический всхлип, пробормотал Гарри, осторожно опуская его на ковер. — Все хорошо, Драко… Они ушли…

Малфой сдавленно выдохнул и уставился остановившимся взглядом куда-то в сторону.

— Ты… — Гарри вдруг понял, что совершенно не представляет, что нужно делать, и что сейчас чувствует Драко, и, вообще, плохо помнит, как именно с ним говорить, если не кричать, не злиться, не игнорировать, а просто — говорить.

Малфой вздохнул и попытался отодвинуться. Гарри схватил ледяную ладонь, удивленно отметив, как сильно дрожат руки.

— Ублюдок ты, Поттер… — прошептал Драко, не глядя на него.

Гарри почему-то показалось, что это не было ругательством.

— Как… ты? — растерянно спросил он, машинально стискивая его пальцы.

Драко устало поморщился.

— Спать… — медленно проговорил он. — И кофе. Сначала. Потом — спать…