По другую сторону тепла

Даже задумываться не хочу о том, что находится с другой стороны моих окон. Я твердо знаю, что там нет никого, кому я сейчас был бы рад. Вообще, о чем я думаю, если вы — здесь, пусть даже все еще не разговариваете со мной… вы разговариваете друг с другом, и я могу слышать твой голос. Думаю, этого достаточно, чтобы создавать иллюзию хоть какого-то общения с тобой. По крайней мере, вы никогда не прогоняете меня, не пытаетесь остаться одни — и, значит, в какой-то степени, я все же с вами. Я не одинок.

«…Я погибал в эти дни, я был готов навсегда разрушить собственный мир и сжечь свои города. Пусть чей-то голос шептал мне — ты не смеешь, постой! — я уничтожил весь свет, когда простился с тобой…»

Знаешь, кажется, он приходил ко мне — вчера или позавчера, я точно не помню. Высокий, очень худой, в черной мантии, и у него глаза — о, если бы ты это видел! Не должно быть таких глаз у нормальных людей… как будто он только что вышел из ада и ему уже пора обратно. Мне даже было неловко, он так на меня таращился, словно я — какой-то редкий экземпляр насекомого, подлежащего изучению… вообще, не знаю, конечно… может, он вовсе и не так смотрел. Но я не уверен, что смог бы это описать. Зато мне кажется, что я должен помнить, как его зовут! Странные глюки, правда? С чего бы… Может, когда-то я и встречал его раньше, но имени точно не припомню…

От него оказалось на удивление легко отделаться, я сам не ожидал. Хватило всего лишь одной фразы — я попросил его подождать минутку, потому что ты как раз начал объяснять своему блондину что-то о стихийной магии… черт, а тебе обязательно было перебивать этого типа? Потому что он, похоже, обиделся — сразу замолчал, и больше я его не видел… хотя, впрочем, нет, не уверен — вполне возможно, что просто внимания не обращал… Слушай, а, может, он до сих пор здесь? Как ты считаешь?

«…Ты так далеко — а на моих ладонях, словно ртуть…»

Вы всегда поглощены друг другом, вы никогда не оглядываетесь по сторонам, не видите, не замечаете — смерть совсем рядом, стоит рука об руку с предательством и отчаянием, но вы слишком заняты, вам никто не нужен, и некому докричаться до вас, предостеречь, остановить…

«…искры твоего костра — улетают прочь, их не вернуть…»

За что мне такое безумие и такая боль — видеть вас, везде, где бы я ни находился? Видеть, и чувствовать, как каждое прикосновение, каждая улыбка, каждый вздох отзываются во мне волной дрожи — я помню, Гарри, я все помню, и, если когда-то я и хотел забыть, то это была единственная малодушная попытка выжить без тебя, а на самом деле я всегда знал, что она обречена на провал, ничто не имеет смысла, если снова — одному, как сейчас…

«…темой нашего лета стали брызги желтого стекла…»

Больше всего на свете я хочу, чтобы однажды вы повернули головы в мою сторону, улыбнулись так, как улыбаетесь только друг другу — чуть смущенно, открыто, искренне — и тогда я пойму, что я тоже мертв, как и вы, что ожидание закончилось, а, значит, закончился и холод, пронизывающий меня до костей, и зов ветра, и это бесконечное падение в пустоту… Я стану таким же, как вы. Я стану свободным. Навсегда, Гарри! Если это — покой, то хочется верить, что я заслужил хотя бы его…

«…за сотни тысяч лет…»

Мы всегда были одиноки, мы были только вдвоем — весь мир с одной стороны, а мы где-то с другой, слишком далеко от тех восемнадцатилетних парней, какими нам стоило бы, наверное, быть, если бы не чертовы пророчества, не чертова война и не чертова предопределенность, от которой — ты был прав — и впрямь невозможно уйти, даже если очень хочется…

«…по другую сторону тепла…»

Сейчас я думаю, что мы с тобой ошибались — это пророчество действительно было не обо мне. Либо — впереди еще что-то такое, о чем ни ты, ни я не предполагали, но, Мерлин побери, как же меня пугает мысль, что впереди еще что-то может быть! Что меня ждет еще какая-то жизнь, и в ней я тоже должен буду действовать, чувствовать, желать чего-то… Иногда я смотрю на себя в зеркало и вспоминаю, что мне еще нет девятнадцати. Мне страшно, Поттер. Я не вынес бы еще несколько десятков лет, наполненных таким же объемом эмоций, какие я пережил за один только последний год.

«…за сотни тысяч лет — по другую сторону тепла…»

* * *

Драко сидел, поджав ноги и прислонившись к стене, подставив лицо колючим, хлестким, как пощечины, снежинкам. Эта терраса оставалась единственным местом, где он мог побыть один — не то чтобы он часто этого хотел, но временами становилось невмоготу от попыток обратить на себя внимание парочки призраков, поселившихся в доме.

Наверное, не стоило принимать все так близко к сердцу, но Драко отдал бы сейчас что угодно только за то, чтобы застать темноволосого парня одного — почему-то это казалось ему очень важным. Он ходил за ними постоянно, и всегда они были вдвоем — ели, смеялись, спали, читали, иногда — пили вино из хрустальных бокалов или серебряных кубков, валяясь на ковре у камина или сидя перед ним, обнявшись. У них были странные глаза, у этих призраков, и только это мешало Драко однажды вспылить и разогнать их.