По дуге большого круга

Евгений Петрович вспомнил о Харбине. В центре города на одной из его площадей стоит православная церковь Св. Софии. Предприимчивые китайцы в начале 90-х гг. отреставрировали фасад и сделали из церкви музей. В первые дни после его открытия Евгений Петрович тоже побывал там и с интересом посмотрел стенды, вывешенные на стенах и рассказывающие об истории города. Харбин был частью КВЖД, и русское влияние не только на его архитектуру, но и на культуру сказывалось очень сильно. Евгения Петровича заинтересовал один из стендов, посвященный Федору Шаляпину, который, как оказалось, давал гастроли и в этом северном китайском городе.

Через несколько лет Евгений Петрович совершил повторную экскурсию в церковь-музей. Площадь стала еще более благоустроенной, подсветка и иллюминация в вечернее время выполнены так, как это умеют делать только китайцы, на газонах – композиции из живых цветов, высаженных в специальные горшочки. Но стенд с информацией о Шаляпине исчез, зато в подвальном помещении церкви появился новый музей, где в крупномасштабном исполнении на искусно выполненном макете раскинулся современный Харбин, а изображения церкви Св. Софии на буклетах, открытках, фарфоровых и металлических тарелках предлагались на каждом углу многочисленным туристам.

Кстати сказать, свидетельства русского присутствия в Харбине со временем исчезают словно карандашный набросок с листа бумаги, стираемый чьей-то невидимой рукой.

После реконструкции Пушкинского театра Евгений Петрович столкнулся с проблемой, где «достать» музыкальные инструменты? Именно «достать», ибо на покупку новых инструментов средств не было – зарплату бы вовремя выдать.

Как часто в таких ситуациях происходит, на помощь пришел его величество Случай.

Пушкинский театр с первых дней своего возрождения стал, как магнит, притягивать к себе людей творческих, ищущих, талантливых. Среди этих почитателей искусства были (и есть) не только музыканты, литераторы, художники, артисты, но и люди, чей талант – просто поклоняться любому виду искусства – заслуживает высшей похвалы. Как правило, это бескорыстные, с чистой душой и помыслами люди. Евгений Петрович иногда вспоминал стихи Александра Дементьева:

Никогда, никогда ни о чем не жалейте.
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы!

Главный смысл этих стихов в том, что все шедевры создаются для зрителей, слушателей, читателей и почитателей.

К ним можно отнести и Ольгу Анисимову, долгое время работавшую в Доме культуры моряков (так назывался одно время Пушкинский театр). Она-то и предложила заново рожденному театру комнатный рояль, который спасла от уничтожения два десятка лет тому назад.

Естественно, реставрация этого древнего инструмента стоила значительных денег и времени. Но помогли, как всегда, выпускники вуза, не потерявшие и в перестроечные времена чувств благодарности к родному вузу.

И вот белый рояль занял свое место в театре, в зале Пушкинского историко-литературного музея им. А. В. Бутырина. Но стоит он там не только как экспонат. В его сопровождении проходили и проходят многие поэтические вечера и творческие встречи.

Рояль этот был изготовлен на паровой фабрике пианино в г. Санкт-Петербурге еще в XIX веке. Каким образом он попал во Владивосток и кому первоначально принадлежал, узнать, вероятно, не удастся.

Как и все исторические романы, написанные В. С. Пикулем, книга «Крейсера» не только документальна, но и почти не имеет вымышленных героев: подавляющее большинство их – реально существовавшие люди. Поэтому высказывания Пикуля о Восточном институте, рассказ о мичмане Сергее Панафидине с крейсера «Богатырь», который носился со своей виолончелью по всему г. Владивостоку, не зная, куда ее пристроить, зарисовки о культурной жизни Владивостока в период Русско-японской войны 1904–1905 гг. – все в романе реально и подтверждено документами. Например, крейсер «Богатырь» сел на камни вблизи Владивостока во время одного из боевых выходов легендарного отряда владивостокских крейсеров. А недавно Евгению Петровичу в руки попала старая открытка с изображением этой аварии. Сравнив открытку с фотографией из «волшебного» сундучка капитана Мешкова, Евгений Петрович обнаружил полную идентичность изображенных на них скалах. Это совпадение убеждает в том, что после прочтения романа «Крейсера» с большой долей вероятности можно утверждать, что белый рояль, украшающий сейчас музейный зал Пушкинского театра, стоял в 1904–1905 гг. в одном из домов на улице Алеутской, а конкретно – в доме доктора Парчевского.