По дуге большого круга

Они знали, что никто из них уже никогда не увидит родных юрт, никогда не примнет траву пастбищ, где двухлетним аратом впервые сам проехал на коне. И никогда уже никто из них не встретит желтый рассвет, разгоняя своего коня по зеленым волнам монгольских степей. Они уходили навсегда, и небо поднимало над ними свое Солнце, освещая будущий путь Славы и Величия. По правую руку, провожая их, грохотала река. Ее струи предсказывали судьбу. И он слушал внимательно все, что говорила ему ледниковая вода. Он слушал и запоминал:

«Тебя ждет тяжкий путь. По воле великого Тамуджина ты проведешь свою тысячу воинов через безводные пески и высокие горы. Ты и твои араты не будут знать усталости и пощады, сжигая города и убивая чужеземные народы. На исходе своей нынешней жизни ты захватишь обильные пастбища возле русской реки Вязьма. Твой конь и кони твоих воинов откормятся на этих сочных лугах, станут сытыми и сильными после утомительных походов. А ты найдешь здесь последнюю жену. Она будет из русского улуса. Высокая, как ты. И ее косу ты отрежешь, чтобы украсить свой шлем. Ты оставишь живой эту женщину, и она родит сына, которого ты никогда не увидишь. Тебя убьет русский нукер за два месяца до рождения сына. Твоя последняя жена станет женой твоего врага. И твой сын вырастет в улусе русских и станет врагом твоих нукеров.

А внук его внука будет воеводой в русском войске князя Дмитрия Донского. Он будет биться с внуками внуков твоих нукеров на Куликовом поле…»

Сколько времени продолжалось это видение? Минуту? Секунду? Или, как сон, тысячные доли секунды? Камень уже обжигал ладонь. Казалось, он излучает какую-то энергию. Держать его становилось все невыносимей, и Евгений Петрович забросил раскаленный кругляш на самую вершину рукотворного кургана. Но голыш там не задержался и покатился вниз. Остановился где-то на середине. Видимо, отыскал и занял свое место на склоне среди окаменевших судеб предков в этом величавом сооружении, сплотившем эпохи и жизни миллионов монголов.

Заметил ли кто это путешествие во времени? Скорее всего, нет. Впрочем, по бесстрастным лицам монгольских спутников трудно было что-либо понять. Возможно, они переживали в этот миг что-то подобное. А возможно, и нет.

Но у Евгения Петровича осталось беспокойное чувство, что подобное видение уже приходило к нему. Когда?..

Над ними бездна синего неба. Под ними глубокое ущелье, по дну которого осторожно искрится замерзающая река. По отвесам скал белыми змеями скользят ленты тумана. Высокогорный воздух редок, но дышится легко. На вершине исполинской горы чувствуешь себя крохотной божьей коровкой, песчинкой в необъятном пространстве. Кажется, что небо живое и внимательное совсем рядом, что с ним можно поговорить. И можно отдаваться притяжению Бесконечности, стараясь отогнать тревожные мысли о минувшем…

Они еще несколько минут постояли на перевале и начали осторожно спускаться в долину, стиснутую со всех сторон зимними горами. Каменные исполины стыли в величавом безмолвии, сурово взирая на людей черными глазницами расщелин. На одной из вершин Евгений Петрович заметил останки автомобиля, произведенного, видимо, в Советском Союзе в годы третьей пятилетки. Он спросил у своих спутников:

– А как туда машина попала?

Один из профессоров флегматично пожал плечами и серьезно, в полном соответствии со своим ученым званием, ответил:

– НЛО, наверное…

Наконец, они спустились в долину, Называлась она Долиной Динозавров. Музей под открытым небом. Часть экспонатов здесь была рукотворной: выполненные в натуральную величину огромные муляжи динозавров и бронтозавров казались живыми и нагоняли откровенный страх на посетителей. Рядом с ними соседствовали творения, удивительно искусно изваянные природой: колоссальных размеров каменная черепаха величаво взирала на базальтового человека, самозабвенно поглощенного чтением каменной же книги. Человек пронзительно смахивал на «доброго дедушку» Ленина…

Скульптурные чудеса трудолюбивая матушка-природа создавала не одну сотню лет. Это особенно поражало сознание.