По его правилам

— Ты, наверное, меня не поняла, Маркиза, — он зажал между пальцами прядь моих волос и протянул по всей длине, скользнув взглядом по обнажённому плечу. — Я не принц и не джентльмен, который будет играть в твои игры. Я обижаю девочек и делаю им больно, если они этого заслуживают. А иногда, когда и не заслуживают. А уж такую стерву, как ты, мне и подавно не жалко.

— Я поняла, что ты без принципов и тормозов, — нельзя позволить ему запугать меня окончательно. — Что дальше будешь делать? Зажмёшь мне пальцы дверью? Что там обычно делают такие, как ты?

— Такие, как я?

Уголовники. Бандиты. Преступники.

Но вслух я ни одно из этих определений озвучить не решилась, а потому просто промолчала.

— Такие, как я, таким, как ты, не пальцы ломают, Маркиза, — он наклонился и прошептал прямо мне в ухо. — Так что тебе стоит фильтровать свои действия и высказывания. Я же тебя уже предупреждал. Не играй с огнём — можешь сильно обжечься.

Бахурин оттолкнулся рукой от стены и сделал шаг назад, а потом бросил мокрую майку на мою сумку.

— Постираешь и выгладишь, а завтра принесёшь. И давай без твоих интриг, Маркиза, не заставляй меня «ломать тебе пальцы».

На последних словах он нагло подмигнул и вышел из раздевалки, хлопнув дверью. А я судорожно выдохнула сквозь стиснутые зубы и прикрыла глаза. Чёртов новенький! Ненавижу!

Едва разжав онемевшие пальцы, я натянула водолазку и юбку, кое‑как справилась с молнией, которая, как назло, заела, пригладила волосы. Нужно сперва отдышаться, чтобы глаза так не сверкали, а щёки не пылали. Чёрт подери всех этих любопытных, что будут пялиться, стоит мне выйти из раздевалки!

Схватив ненавистную футболку Бахурина, я сперва швырнула её об стену, но потом скомкала и запихнула в пакет со своими кроссовками.

Когда вышла из раздевалки, девчонки встретили молчанием, кто‑то опустил глаза, остальные замерли в ожидании того, что я скажу. А мне так противно стало. Дуры лживые. И вот с ними я столько лет в одном классе проучилась.

— Злат, я уже сама к завучу сходила, — Соколова протянула какой‑то листок. — Вот она обозначила основные моменты в сценарии, говорит, что обведённые карандашом пункты — обязательны, остальное как рекомендация.

И если на других волной поднялась неприязнь, то Татьяну мне просто захотелось стукнуть. К завучу она ходила, когда меня в раздевалке полуголую зажал с угрозами уголовник. Даже не потрудилась учителю сказать, не то чтобы вступиться.

— Златка, с тобой всё хорошо? — подошла Настя Белова, её ни в раздевалке, ни на физкультуре не было. — Сказали, тебя там новенький зажал.

— Всё нормально, — я улыбнулась, показывая всем, что они зря тут ждут хлеба и зрелищ. Выкусите. — У нас возникло недопонимание, и мы его разрешили. Но он всё равно остался придурком.

Досидеть уроки в этот день я не смогла. Выдержала ещё один, а потом жутко разболелась голова, и я отпросилась домой раньше. Шла медленно. Видимо, свежий воздух немного снял напряжение, и мне стало легче. Пока родителей дома не было, я забросила в стиральную машину майку Бахурина, а потом развесила её в ванной на полотенцесушителе. Надеюсь, она высохнет, пока мама вернётся с работы, потому что мне не особо хочется объяснять, откуда у нас дома чужая мужская одежда.

Наверное, я действительно переборщила с тем, что выбросила его одежду в ведро с грязной водой. Это не мои методы. Я должна обыграть его иначе. По-умному. Он ведь попал не в какой-нибудь там интернат для трудных детей. А ещё ему стоит понять, что я его не боюсь. Даже если это и не так, Бахурину об этом знать совершенно необязательно.

На следующий день я на физкультуру не пошла, потому что нас с Соколовой, по просьбе завуча, отпросила сама директриса. У Елены Борисовны даже сама завуч не рискнула. Мы были награждены сердитым взглядом и предупреждением, что на следующем уроке нам придётся пробежать на стадионе на два круга больше. Но это терпимо.

После урока я вернулась к раздевалкам, в которых уже переодевались ребята, и решительно вошла в мужскую. Пусть новенький не думает, что один он такой смелый.

— О! Ни фига себе, Златуля, ты ко мне, детка? — Виденин, стоящий в рубашке и боксерах, сразу оживился.

— Отвянь, — я выстрелила ему фак и обвела взглядом парней, пока не увидела того, к кому пришла.

Новенький переодевался, слава Богу, не в самом конце длинной раздевалки, и мне не пришлось пробираться через толпу полураздетых парней. Да и запах тут, мягко говоря, не самый свежий. Бахурин стоял сбоку, в паре метров от двери. Он как раз переодел брюки, но ещё не успел их застегнуть, и уже стащил спортивную футболку.

— Это твоё, — я решительно подошла к Бахурину, вытащила из пакета его постиранную и отглаженную майку и, невинно приподняв брови, протянула её парню.

Он внимательно посмотрел на меня, чуть склонив голову набок. Не ожидал? Думал, после вчерашнего я тихонько спрячусь в норку? Ты меня не знаешь, Бахурин.

— Разверни, — кивнул на свёрнутую ткань.

— Не доверяешь?

— Нет.