По эскалатору вниз

Они сидели на кроватях в напряженном ожидании. Господин Шаумель заставлял себя ждать. Он появился лишь через пять минут, и с ним был господин Катц.

— Что все это значит? — спросил господин Катц строго.

— Это значит, что мы не собаки, — ответил Йоген — и сам удивился своей смелости. — Мы не хотим этого больше терпеть. Мы никакие не Боксеры, Пудели, Терьеры, Таксы, Пинчеры и кто еще там. У нас настоящие имена есть. Хотя бы их господин Шаумель мог нам оставить.

Договаривая последнюю фразу, он подошел к своему шкафчику и содрал с него фото из календаря. Затем принялся за соседнюю фотографию. Рядом с ним был уже Свен, и они мгновенно очистили дверцы шкафчиков от собачьих физиономий.

— Во всем виноват один Йегер, господин Катц, — с нажимом произнес господин Шаумель. — Лучше всего, если мы сначала побеседуем с ним. Остальные просто поддались на его провокацию. Боксер, пройдите в мой кабинет!

— Пока вы зовете меня Боксером, вам придется долго ждать! У меня имя есть.

— Довольно, — сказал господин Катц спокойным и трезвым голосом. — После обеда мы вернемся к этому делу. А сейчас — на занятия. Господин Шаумель, прошу вас до поры до времени ничего не предпринимать по данному вопросу. Йегер, сразу после обеда зайдешь ко мне, ясно?

— Ясно, господин Катц.

Они взяли из шкафчиков — вторая полка снизу — свои школьные сумки, сбились в кучу, внезапно оробев, бочком протиснулись мимо стоявших в дверях господина Катца и господина Шаумеля и по переходу направились в здание школы.

…Господин Шаумель сидел у себя в кабинете и перечитывал черновик очередной характеристики. «И. трудно приспосабливается, упрям. Неоднократно задававшиеся ему сочинения свидетельствуют о слабом осознании причин, повлекших за собой наказание. Оказывает негативное воздействие на группу. Отзывы из школы говорят о недостаточном усердии. Тесная дружба со Свеном К., в свете предыстории последнего, в моральном отношении сомнительна. Так как Й. умнее, чем большинство в его группе, он чувствует свое превосходство. Один воспитанник сообщает, что Й. время от времени отправляет тайком неконтролируемую почту. (На эти действия парикмахера я неоднократно начальству указывал.) Поскольку педагогическому влиянию Й. не поддается, стоит подумать о его переводе в другую группу, учитывая и опасность, которую он собой являет, для внутреннего и внешнего порядка в интернате. Родителям Й. в любом случае необходимо посоветовать не отказываться в ближайшее время от ДНН».

Да, тут все правда, ни прибавить, ни убавить. Господин Шаумель был столь добросовестен, что лишний раз перепроверил: не водило ли его пером сиюминутное раздражение? Нет, характеристика была справедливой, в ней ничего нельзя истолковать превратно. Каждая фраза подкреплялась в случае нужды обилием деталей. Йегеру не должно казаться, что с ним поступают несправедливо, а справедливость — это, безусловно, качество, которым воспитатель должен обладать в первую очередь.

И все же господин Шаумель не испытывал удовлетворения. Эта вспышка бунта за завтраком была не рядовым взбрыкиванием — с этим человеку его профессии приходилось мириться как с данностью, ибо такие взбрыки случались неизбежно, время от времени, но вскоре гасли без следа, так как в принципе каждый сознавал, что умение приспосабливаться облегчало жизнь и повышало шансы на освобождение. В лае ребят слышна была не только непокорность — в нем звучала ненависть. Господин Шаумель спрашивал себя озадаченно, чем он мог заслужить такую ненависть. Но вот ведь что еще: ненависть эта была далеко не бессильной, как можно было допустить, принимая во внимание обстоятельства, ее вызвавшие. Она была предвестником настоящего мятежа, который уже игнорировал все заповеди и запреты. Он противопоставлял контролирующей силе свою собственную, и господин Шаумель не знал, как обуздать ее. Вопреки его категорическому приказу, подростки завтракали. Они открыто нарушали запрет, пропускали мимо ушей приказ, будто он их вовсе не касался; воспитатель растерянно заметил, что никаких средств против этого он не знал.

На стук в дверь он не ответил, и, когда в кабинет вошел практикант, который считался со вчерашнего дня выбывшим и явился, видимо, чтобы забрать оставшиеся вещи, воспитатель лишь кивнул ему с отсутствующим видом.

Молодой человек собрал несколько книг и тетрадей и, пока просматривал их, произнес, не поворачивая головы, как бы сам себе:

— Я слышал, у вас сегодня утром были некоторые осложнения?

Господин Шаумель попытался изобразить снисходительную усмешку:

— Осложнения? Ах, знаете ли, когда тянешь эту лямку столько, сколько я, то прекрасно понимаешь, что такие трудности — неизбежная часть работы. Они, так сказать, входят в программу. Как, скажем, заработная плата. Никуда от них не денешься. Надо всегда помнить, с каким контингентом имеешь дело.

На этих словах господин Винкельман обернулся и увидел, что вид у господина Шаумеля был отнюдь не такой безмятежный, как его речь.