По эту сторону горизонта (несколько историй о вантузе, поэзии, бадминтоне, и кое о чём другом)

§ … {Ну вот, и крылья сложены, / Обмякло и перо, / Сомненья приумножены, / И вздохи заодно.} … Так что свой шестидесяти летний юбилей отпраздновал он очень даже по-человечески. При банкетном столе на 200 персон и кордебалете из артистов местного музыкального театра. И на следующий в очереди спозаранку для оформления законной пенсии в тамошней конторе не стоял. И подался он в неё лишь только через месяц, тринадцать тысяч двести семь рублей пенсионных денег суеты не стоили. И всё бы хорошо, живи и радуйся, если бы не болячки. А болячек на него нацеплялось столько … Ну, ладно б шахтёрский забой; ну, ладно доменная печь; у тех же чиновников работа вот дюже нервная, к инфарктам они склонны и инсультам, особенно, когда наворовано много … – но интеллигентному во всех отношениях человеку за что такое в жизни наказание?! Давеча вот новый мебельный гарнитур был куплен, и многое что из старого решили из гостиной выкинуть. В том числе и книги, уж очень непрезентабельные у совдеповских книжек корешки. И пока грузчики старую мебель из дома выносили, чёрт его дёрнул пару стопок этих самых «ЖЗЛ» с прохода в угол переставить. Всю ночь потом не спал, вздохами и кряхтеньем от боли в спине супругу, ну, просто извёл. Под утро не выдержала она, скорую помощь вызвала, но и после укола до конца ему так и не полегчало. Правда, уж не столько спиной он мучился, а сколько всякими «душегрызными» мыслями. Вот, например, в своё время в медики бы пошёл, глядишь, был бы сейчас и каким-нибудь медицинским светилой, и при здравии полном. На то, как говорится, ты и врач, чтобы излечиться в первую очередь самому. Или мог бы он в геологи податься. Вот и два блага тебе в одном «флаконе»: и таёжный лечебный воздух в походах, и имя твоё за открытие нефтеносных залежей на географической карте. А сейчас, что… эх, нет его имени до сих ни картах, ни даже на городской доске почёта. Заместителя Мэра, этого старого пенька, в своё время он специально на банкет пригласил, да вышло всё зря <и дело даже не в лебезениях пред гостем, а в зря потраченных деньгах на благотворительность: ста тысячах на благоустройство городских прудов, и двухстах тысячах, между прочим, на реконструкцию детского реабилитационного центра. Почётных жителей города, как суховато пояснил потом один чиновник, выбирает не Мэр, а специальная комиссия … Эх!! … Да теперь уж, что? …>

(P.S.) … {И уж не веришь в чудеса, / И уж душе не ждёшь спасенья, / И всё же смотришь в небеса, / Но там лишь тишь упокоенья.} …

– Нет аппетита, что-то, – едва притронувшись к завтраку, Дмитрий Алексеевич отодвинула тарелку. – Пойду, подремлю часок-другой лучше … ночью, что-то, совсем не спалось.

– Врачу бы тебе показаться, – обеспокоилась Клавдия, а вернее Клавдия Романовна, поди, шестьдесят седьмой годочек пошёл. – Уж какую ночь покоя от тебя нет.

Но Дмитрий Алексеевич, поднимаясь из-за стола, лишь досадливо махнул рукой.

– А смысл? – поморщился мужчина. – Таблетки от бессонницы в аптеке можно и так купить,

– А рецепт? – напомнила Клавдия Романовна, взяв в руки мужнину тарелку, но так и не решаясь убрать её в холодильник.

Дмитрий Алексеевич махнул рукой ещё раз, мол, это не проблема, были бы деньги.

– Может, всё ж таки, поешь? – бросила вдогонку выходящему с кухни мужу Клавдия Романовна.

– … уду, – неразборчиво буркнул Дмитрий Алексеевич, направляясь к выходу.

– Чего, чего? – переспросила женщина, продолжая стоять с тарелкой в руках.

Но Дмитрий Алексеевич уже был в гостиной, а откуда, не задерживаясь, вышел на балкон. Глубокого вдохнув бодрящего воздуха, мужчина, не смотря на прохладное осеннее утро, замер. Взгляд его устремился вослед уплывающим к горизонту облакам. «Вот так же, как и я, – невесело подумал Дмитрий Алексеевич. – Куда они, зачем? Словно заблудшие … эх, моя судьба, воистину, одна сплошная «Жэ-Зэ-эЛ» – жизнь заблудших людей. Людей, себя в достойном деле, увы, так и нашедших. Всё тужимся, из себя бог весть что строим, и себе и другим что-то доказываем, а в итоге всю жизнь плутаем меж трёх «сосен»: суета, мутота и безликость. И уже не вырваться мне из этого «лесочка», ни в жизнь не вырваться …»

– Ты чего там стоишь? – окликнул мужчину из комнаты женский голос. – Давно простудой не болел, что ли?

На что Дмитрий Алексеевич даже не обернулся, лишь отчего-то пожал он плечами и вздохнул.

– А ну-ка, заходи в комнату, – властно потребовала Клавдия Романовна. – Ишь, развлечение себе нашёл – по утрам на холоде облака считать.

И Дмитрий Алексеевич спорить не стал. Молча, бочком, с виноватым взглядом вернулся он в гостиную, где остановился посредине комнаты сильно сутулясь.

– Делом займись, Митя, делом, – назидательно посоветовала супруга, в упор глядя на мужа. – Кафешки наши уж вторые сутки без свежей зелени … поставщика поры бы и вздрючить! … хотя бы по телефону.