По эту сторону любви (СИ)

— А если они его нашли, что тогда мы с тобой тут делаем?

— Найти они его нашли, но не стали с ним ничего делать. Использовать не стали, просто нашли. А вообще я думаю, что это красивая легенда, но обет безбрачия они все-таки давали, — и я, хихикнув, отпила из кружки.

— Ну и зря! Женщины — это прекрасно. Хотя ты знаешь, Клари, Мария из меня всю душу вынула. И я принял решение! Всё! Я устал от стабильных и длительных отношений. Пора стряхнуть этот житейский быт и окунуться в пучину разврата и загула. Ты не поверишь, но я хранил её верность целых два года! — порядком охмелев и уже плохо контролируя движения, темпераментно воскликнул он.

— Мария? Святая? — брякнула я, на меня винные поры тоже сказались не самым благотворным образом.

— Святая? Да! Она святая. Она меня терпела целых три года. Год я за ней бегал, как последний мальчишка и два она была для меня всем. Но теперь всё! Мы расстались. Я говорил? — и снова большой глоток.

— Говорил.

— Помнишь, я тогда на тот важный бал опоздал? Ну, когда мы искали подходы к Александру. Мы тогда поругались с ней. Страшно поругались. И расстались.

— А почему, если она святая?

— Она ушла к другому! Изменила мне! А я даже и не знаю с кем! Но я тоже хорош! Гонялся за всяким сбродом, увлекся историей с Граалем. Я ей уделял преступно мало времени. Думал, ну куда она от меня денется? Она взяла и делась! — и он заплакал.

Натурально взял и заплакал. Быстро этот алкоголь на слезу вышибает

— Забудь. Давай еще выпьем?

И мы выпили. А потом снова выпили, и снова, а потом мы спали. Проснулась я с жуткой головной болью и похмельем. Хотелось аспирина и воды. Ни того, ни другого не наблюдалось. Зато я увидела вдруг свою железяку от «Испанского сапога». Я подняла её и зачем-то пошла с ней к двери.

Проснувшийся Артур застал меня старательно ковыряющей кладку рядом с дверью. И у меня были успехи. Я уже почти выковыряла первый кирпич. Кладка была рыхлой и старой. Цементная стяжка крошилась, и я уже расшатывала кирпич.

— Клари. Мы туда не пролезем. Это только здесь тебе удалось его расшевелить. Даже если мы и вынем этот кирпич, то пролезть туда все равно не сможем, — вяло и слегка заплетаясь, проговорил Артур.

— Зато мы сможем туда покричать. И там, кстати, свет.

— Ну, давайте покричим, — безразлично пожал он плечами.

Но применил магию и выбил мне кирпич. Но, увы. Следующие не поддавались. Разумеется, мы могли бы их со временем магией и железякой раскрошить. Но боюсь, мы сопьемся к тому времени. Учитывая, что воды тут нет. Только пойло сомнительного качества. Да и есть хотелось.

Выглянув в отверстие, я с разочарованием констатировала, что это подвал. И свет идет из маленького окошка под самым потолком. Довольно высоко и далеко от нас. И, сквозь его давно не мытую серость, были видны камни мостовой.

— Клари, даже с магически усиленным голосом нас никто не услышит. И у меня это усиление не шибко большое. Можно, конечно, попробовать. Но судя по всему, это тупик. За все время я не видел, чтобы тут кто-то прошел, — тряся больной головой сказал Артур.

— А вестника? Ты можешь послать вестника Рихарду? С магической привязкой, чтобы он отследил? Окно слегка приоткрыто. И он сможет протиснуться.

— Хм. Дельная мысль. Можно попробовать! Только вот магическая привязка ослабнет, если ваш муж далеко от нашего подвала. На слишком большие расстояния магии не хватит. Но все равно нужно попробовать! — Артур оживился и воодушевился.

— В вашей телогрейке лист бумаги то есть? — остудила его прыть я.

— Найдем. Был!

А потом мы снова пили и ждали, сидя за бочками.

Грохот, который раздался от выбитой двери, был слышан на всю Лютецию. И Рихард, который вошел в образовавшийся проем, был самым грозным и страшным существом. Ну, после зомби, разумеется.

Нас отыскали за бочками практически сразу, и муж, схватив мою пьяную и грязную тушку, встряхнул и прижал её к себе. Я зарылась руками в его волосы и прошептала, обнимая его за шею и повиснув на нем.

— Я знала, что ты все равно меня найдешь и спасешь. По-другому не могло быть. И все эти призраки мне были не так уж и страшны. Ты бы все равно пришел и спас.

— Клари, девочка моя. Что же ты творишь то? Ну как тебе это в голову вообще пришло? — ответил он, продолжая крепко прижимать меня к себе и лихорадочно целуя мое лицо, губы, шею.

— Ты бы не отпустил.

— Разумеется! Где он?! — не выпуская меня из своих рук, вдруг стал оглядываться Рихард.

— Кто? — я невинно захлопала ресницами.

— Клари! Не морочь мне голову! Где этот прохвост! Я убью его! — но вот было совсем не страшно.

— Я обещала ему, что ты этого не сделаешь! И потом я видела, как он уполз. Поздно! Надо было сразу убивать! А теперь нельзя! — и чтобы отвлечь мужа и дать Артуру фору я поцеловала его, со всей страстью дико соскучившейся сущности.

Меня не выпускали одну из нашего дома до самого Нового Года. Если мы и выезжали, то только вдвоем. Рихард постоянно был рядом, а если нет, то охране строго настрого запрещалось выпускать меня из дома.