По эту сторону рая

– Поезжай домой с ним, – посоветовал он веско. – С кем пришла, с тем и поезжай.

Тут горластый мужчина на заднем плане вырвался из удерживавших его рук и приблизился.

– Эй! – произнес он злобно. – Эта девушка со мной, чего встреваешь?

Эмори окинул его холодным взглядом, а девушка вцепилась в него крепче прежнего.

– Отпусти девушку! – крикнул горластый. Эмори постарался сделать грозные глаза.

– Подите вы к черту, – постановил он наконец и перенес свое внимание на девушку.

– Любовь с первого взгляда? – предположил он.

– Я тебя люблю, – шепнула она, прижимаясь к нему. А глаза у нее и правда были красивые. Кто-то, наклонившись, сказал ему на ухо:

– Это же Маргарет Даймонд. Она напилась, а пришла сюда с этим типом. Оставьте ее в покое.

– Так пусть он о ней и заботится! – яростно выкрикнул Эмори. – Я не нанимался следить за ее нравственностью!

– Оставьте ее в покое!

– Она сама, черт возьми, на мне повисла. Ну и пусть висит!

Все больше людей теснилось вокруг столика. Драка уже казалась неизбежной, но тут проворный официант разогнул пальцы Маргарет Даймонд, и та, выпустив Эмори, залепила официанту пощечину, а потом бросилась на шею своему взбешенному кавалеру.

– О господи! – воскликнул Эмори. – Пошли! – Живо, а то и такси не достанешь!

– Официант, счет!

– Пошли, Эмори. Кончился твой романчик.

Эмори расхохотался.

– Знали бы вы, до чего вы правы! Да откуда вам знать. В этом-то все и горе.

ЭМОРИ О ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ

Через два дня, явившись с утра в рекламное агентство «Баском и Барлоу», он постучал в кабинет директора.

– Войдите.

Эмори вошел нетвердой походкой.

– Доброе утро, мистер Барлоу.

– А-а, мистер Блейн. Мы вас уже несколько дней не видели.

– Да, – сказал Эмори. – Я увольняюсь.

– В самом деле? Это, знаете ли…

– Мне здесь не нравится.

– Очень сожалею. Мне казалось, наши отношения как, раз… э-э… налаживаются. Вы производили впечатление старательного работника, немного, может быть, увлекающегося…

– А мне надоело, – грубо перебил его Эмори. – Мне в высокой степени наплевать, чья детская мука самая питательная, Хэрбелла или кого другого. Я ее и не пробовал. И расписывать ее другим мне надоело… Да, у меня был запой, знаю.

Лицо у мистера Барлоу посуровело на несколько делений.

– Вы просили работы… Эмори не дал ему говорить.

– И платили мне безобразно мало. Тридцать пять долларов в неделю, меньше, чем хорошему плотнику.

– Вы только начинали. А раньше вообще еще не работали, – хладнокровно возразил мистер Барлоу.

– Но на мое образование потратили десять тысяч долларов, чтобы я мог писать для вас эту белиберду. А если говорить о стаже, так у вас некоторые стенографистки уже пять лет получают пятнадцать монет в неделю.

– Я не намерен вступать с вами в споры, сэр, – сказал мистер Барлоу, вставая.

– Я тоже. Просто хотел вам сообщить, что увольняюсь.

С минуту они постояли, невозмутимо глядя друг на друга, потом Эмори повернулся и вышел.

ПЕРЕДЫШКА

Спустя еще четыре дня он наконец вернулся в свою квартиру. Том сочинял рецензию для «Новой демократии», где он теперь был штатным сотрудником. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Ну?

– Ну?

– Боже мой, Эмори, где ты заработал синяк под глазом? И скула…

Эмори расхохотался.

– Это еще что, пустяки!

Он стянул пиджак и обнажил плечи.

– Гляди!

Том присвистнул.

– Что на тебя свалилось?

Эмори опять расхохотался.

– Да много всяких людей. Меня избили. Факт. – Он привел в порядок сорочку. – Рано или поздно это должно было случиться, а переживание ценнейшее.

– Кто они были?

– Ну, скорей всего, официанты, и парочка матросов, и несколько случайных прохожих. Удивительное ощущение. Стоит попробовать, хотя бы для обогащения опыта. В какой-то момент валишься с ног, и, пока ты не упал, каждый норовит ударить еще раз, а когда упал – пинают.

Том закурил.

– Я целый день гонялся за тобой по городу, но ты все время от меня ускользал. Воображаю, в какой компании.

Эмори плюхнулся на стул и попросил сигарету.

– Сейчас ты трезвый? – язвительно спросил Том.

– Более или менее. А что?

– Так вот слушай. Алек съехал. Родные уже сколько времени его допекали, чтобы жил дома, вот он и… У Эмори больно сдавило горло.

– Жалость какая.

– Да, жаль. Если мы останемся здесь, надо подыскивать кого-нибудь другого. Плата за квартиру растет.

– Правильно. Подыщи кого-нибудь, Том. Я заранее согласен.

Эмори прошел в свою комнату. Первое, что бросилось ему в глаза, был снимок Розалинды, который он собирался окантовать, а пока поставил на комод, прислонив к зеркалу. При виде его Эмори ничего не почувствовал. После тех живых портретов, что рисовала ему память, снимок казался нереальным, мертвым. Он вернулся в общую комнату.

– У тебя нет какой-нибудь картонки?

– Нет, – ответил Том удивленно. – Откуда у меня картонки? Впрочем, погоди, может быть, у Алека осталась.