По голгофским русским пригоркам. Статьи о писателях

Удивительно близки сами мысли разных произведений – статьи Фёдора Достоевского и стихотворений Ярослава Смелякова.

*

Рассказ Юрия Нагибина «Огненный протопоп» завершается эпизодом казни Аввакума и авторским обобщением: «С этого пустозерского пламени возжегся костёр великой русской прозы».

Это красивая метафора, которая выражает огромное значение аввакумовского «Жития…» для отечественной литературы и культуры.

Литературоведы втискивают это произведение в свои хронологические рамки, и, отталкиваясь от времени создания, кто-то относит его к русскому барокко (что бы сказал сам Аввакум, услышав такое слово?), к ранней автобиографической прозе… На деле «Житие…» стоит вне времени и тем более вне литературных канонов. «Костёр великой русской прозы» загорелся без него – иными неисповедимыми путями. Аввакумовского жизнеописания не знали и не читали ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Гоголь. Как литературный памятник, как памятник человеческого духа, а в этом редком сочетании и заключается его огромная сила, – оно без малого на два столетия выпало из русского самосознания, из отечественной словесности, пропало, исчезло. Точно так же исчезло до времени и «Слово о полку Игореве» подобно затерянному в плодородной земле зерну, чтобы потом, по Далю, «прозябнуть» – ожить, приняться, «пустить корешок и стебелёк».

«Житие…», как и целый ряд других старообрядческих и дораскольных памятников (например, постановления «Стоглавого собора»), издал только в 1861 году археограф и филолог Николай Саввич Тихонравов при поддержке книготорговца Дмитрия Кожанчикова. Отсветы «староверских костров» стали беспристрастно изучаться лишь со второй половины XIX столетия. Русское общество наконец «доросло» до понимания, что старая рукопись – имеющий полное право на жизнь литературный пласт, национальное богатство.

Уже написаны «Капитанская дочка», «Пиковая дама», «Герой нашего времени», «Мёртвые души», уже опубликовано «Дворянское гнездо» Тургенева и «Записки охотника»…

Я не мистик, но не кажется ли странным и вам, что рядом с двумя шедеврами средневековой классики, ранним и поздним, без которых отныне немыслимо русское национальное ядро – история, задающая «идею народа», и литература, задающая типы человека, его ценностей, индивидуального поведения и переживаний в разных жизненных ситуациях, – возникает стихия огня. Рукопись «Слова о полку…» безвозвратно погибла в московском пожаре 1812 года. Что касается «Жития…», на костре был казнён автор.

Что такое старообрядчество и как нам его изучать?

Старообрядческая история должна переживаться как неотъемлемая часть единой национальной русской истории, а не что-то постороннее и второстепенное, навсегда оторванное от общей судьбы России. Иначе не понять, во что Аввакум со своими соузниками верил, что исповедовал и за что великое для него умирал. Поэтому нам надо хоть коротко ответить на вопрос, вынесенный в этот подзаголовок.

Старообрядческий епископ Арсений (Швецов) дал в 1885 году собственное определение интеллигенции.

Предваряя его, он пишет: «Мы готовы исповедовать и со дерзновением исповедаем, что сущный смысл старообрядства содержится в народной борьбе, но собственно не против никоновских обрядовых нововведений, а против начал папизма, открыто поставленных Никоном в отечественной Церкви на место начал чистого восточного православия»3.

Старообрядческая борьба была прежде всего борьбой за православную историю, формировавшую веками тип поведения русского человека, за русское понимание Церкви, когда народ в ней имеет полное право, в своих канонических рамках, участвовать в её делах, когда он творец и труженик на церковной ниве, отвечающий за плод своих усилий, а не «гость» (определение В.В. Розанова). Это страшное слово! «У гостя и психология гостя: взял шляпу и вышел» (вон из храма). Интеллигенция изменила народу в этой его борьбе. Интеллигенция, по общему определению старообрядческого архиерея, «народное водительство». Государственная власть – её вершина.

Эта борьба за русское церковное начало, продолжает епископ Арсений, характерна тем, что «народное водительство или, как говорится, интеллигенция, во главе которых всегда стоит правительство, отделились от народа, оставив его самому себе (курсив мой. – В.Б.). А в подобных случаях народ предаётся вождению своих, каждому народу прирожденно свойственных инстинктов, то есть не сознательно, а инстинктивно, попросту сказать, безрассудительно, сам себе не давая отчета, идёт по пути, Провидением указанному для каждого народа, и идёт верно, безошибочно, что и случилось с нами, русским народом, во времена Алексия и Никона»4.

Труд епископа Арсения, откуда заимствовано несколько строк, издан был за пределами России. Он называется знаменательно: «Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на неё обвинений».