По головам

– Мы тут покумекали между собой: думаем, это миниатюрный спутниковый передатчик, похожий на тот, что мы в своё время нашли у англичан. Но если английский передавал исключительно на мобильные телефоны, то этот заточен конкретно на спутник. Да, – воскликнул Эдик, хлопнув ладонью себе по лбу, – чуть не забыл ещё один момент: устройство, похоже, функционирует как активная базовая станция для всех видов мобильной и сотовой связи, работает со всеми телефонами в радиусе 20–30 километров, и, скорее всего, принимает все виды радиоизлучений.

– Да ну! – удивился Костя.

– Представь себе, – повернувшись в сторону Антонова, ответил Эдик. – Когда мы пеленгуем работу устройства и включаем режим перехвата его сигнала, то параллельно с этим к нам «сыплются» информационные идентификаторы мобильных телефонов, спутниковых устройств и станций связи, раций и подобных гаджетов.

Увидев удивлённое и в то же время жадное до информации выражение, что нарисовалось на лице Максима, Эдик добавил:

– В папке на сейфе.

Доментьев, не раздумывая, взял с сейфа серую папку. Внутри находился помятый лист, наполовину исписанный корявым почерком.

– О, – протянул Максим, указывая на кофейный развод круглой формы от стакана, – какая аккуратность.

И улыбнулся.

– Ну, а что ты хотел? – буркнул Эдик. – Мужики за работой.

Но Доментьев углубился в изучение написанного материала.

– Один номер принадлежит Кхутайбе, – комментировал Эдик.

– Второй по счету? – спросил Максим, аккуратно перенося данные в «планшет».

– Определили по ИМЕю трубки, которая уже за ним «засветилась».

Доментьев кивнул, показывая, что слушает.

– Последний, – продолжал Эдик, – пока не знаем, кому принадлежит. Появился впервые. Опять-таки, не знали бы в принципе, если бы не этот сигнал.

– Эдик, не упускай ситуацию из-под контроля, – закончив вносить данные в планшетный компьютер, сказал Максим, – нужно вытащить по максимуму. Костя, выявляемые номера и трубки держи на «прослушке» в онлайн режиме. Нужно во что бы то ни стало установить этот новый сигнал.

По сути, отдав приказания, Максим свернул карту.

– Стало быть, планируете брать? – спросил Костя.

Доментьев лишь пожал плечами.

– Не знаю, тут я не волен принимать какие бы то ни было решения. Как скажет Москва.

– Москва? – ухмыльнулся Костя, только вот ухмылка вышла с язвительным оттенком. – Да что может Москва, уже давно потерявшая связь с действительностью? Такое ощущение, что Москве нужна «показательная порка», чтобы вернуть пошатнувшееся доверие регионов.

– Не по окладу вопрос, в большие политические игры не лезу. Не моя «весовая категория»: порвут, как «Тузик тряпку», – Максим разлил по стопкам водку, – моё дело маленькое, как и у всех нас. Ну, предлагаю забыть уже о работе и по сто грамм на грудь, а думать будем завтра.

– Думаешь, получится? – спросил, улыбаясь во весь рот, Эдик.

– Очень рассчитываю, – ответил Максим и «махнул» стакан.

«Вертолётчик» Эдик зашел к Максиму Доментьеву, прихватив с собой моздокской водки по тридцатке за бутылку и припасённого домашнего сала, которые буквально недавно передали родители с бригадой сотрудников внутренних войск, приехавших на смену коллегам в грозненской комендатуре.

– Суть не в этом, – даже не поморщившись после стакана водки, сказал «вертолётчик» Эдик, оттяпав специально припасённым на такие случаи ножом огромный шматок сала, – политические игры пусть и остаются политическими играми, но данный приказ нами должен быть исполнен.

– Не поспоришь, – Костя запил водку апельсиновым соком.

– Можете считать меня идеалистом, – между тем сказал он, – но вот, как мне кажется, была бы воля руководства, давно бы всех Умаровых и Басаевых в горах нашли и пощёлкали, как грецкие орехи на зимний салат.

– Костик, – тут же вставил критическое замечание Эдик, – в твоих словах, несомненно, есть доля истины. Но ты, скорее, мрачный реалист, нежели идеалист, а вот быть реалистом, между прочим, нынче хорошо. И! – он воздал к небу указательный палец, так что все находившиеся в комнате со смеху прыснули.

– Аллах един! – воскликнул Максим.

– Попросил бы, – ответил Эдик, – на зимний салат орехи не щелкают. На свекольный с чесночком и сыром, это, пожалуйста.

И похлопал Костика по плечу.

– Да уж, – протянул Антонов в ответ, поднимая стакан с водкой, – я смотрю, ты, Эдик, обо всём на свете осведомлён.

– Работа такая, – ударив себя в грудь, словно Тарзан, не без гордости сказал Эдик, – мы же особые парни, присланные Москвой. Настолько секретные, самостоятельные и не обременённые никакими приказами «местных» начальников, что порой сами себя боимся.

И все трое рассмеялись.

– Господа офицеры!

Максим встал с места, призывая к тишине, и поднял на уровень груди стакан, наполненный до краёв.

– Есть такое в нашей встрече, что я не могу выразить словами, – продолжил он. – В судьбу я, конечно, не верю. Но наше с вами тут одновременное нахождение нельзя просто списать на стечение обстоятельств: как бы редко ни происходили события, они не случайны. Во всём есть план, – тут он выдержал почти театральную паузу, – и за то, чтобы наш план, каким бы он ни был, удался.