По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)

Плохое предзнаменование. Чай — это какая-то услужливость, не свойственная этой женщине, которую Корней Владимирович знал очень хорошо, так как на форумах реконструкторов она еще лет пятнадцать назад очень удачно отрывалась. И старый преподаватель мог много чего припомнить любвиобильной некогда женщине. Но Люба смогла расставить приоритеты, удачно выйти замуж за одного богатенького любителя старины, и еще более удачно с ним развестись. Занялась карьерой, не задумываясь о материальной стороне своей жизни. Отсуженных у бывшего мужа денег хватало до сих пор на все, в том числе и на колледж в Великобритании для дочери.

— Я так понимаю, разговор не из приятных? — спросил преподаватель, принимая чашку чая от секретарши.

— Ну, как посмотреть. Думаю, разговор, так сказать, назревший! — декан пристально посмотрела на своего подчиненного. — Вы же понимаете… Пенсия — это не приговор!

— Приговор — смерть, а пенсия — это исполнение приговора! Я понял, не продолжайте! — преподаватель стал спешно подниматься, но резво встать со стула не получилось.

— Да, постойте же. Корней Владимирович, мы вас уважаем, любим. Я помню, как вы критиковали мой доспех X века, — декан встала из-за стола и подошла ближе к Корнею Владимировичу.

— Он не был X века, — с опущенными глазами в пол тихо проговорил опытный реконструктор.

— Может быть, может быть. Вы хороший специалист, что же не защитили докторскую? И разговора бы этого не было. Деканату нужны профессоры… — Любовь Михайловна фривольно присела на край стола. Если бы не возраст, Корней расценил бы это как призыв к действию, но сейчас ситуация выглядела как некое издевательство. — Слышали, Егор Александрович защитился? Кстати, сегодня он всех приглашает в кафе в нашем корпусе к 19.00, будете?

— Вряд ли, — ответил Корней Владимирович и заострил взгляд на ногах знающей себе цену женщины.

— Что ж. Я рада, что разговор состоялся, а к концу недели, думаю, в том же кафе мы торжественно проводим вас на пенсию, — удовлетворенно отследив взгляд пожилого мужчины, декан привстала и начала копаться в разложенных бумагах, — тут интересовались Вами, Корней Владимирович. Какой-то клуб реконструкторов. Как там, «зов предков» что ли?! Странное название. Не знаете такой?

— Нет, так пафосно назваться могут, наверное, только подростки с ведрами на голове. Что хотели? — Растеряно спросил Корней Владимирович. Мозг отказывался что-либо воспринимать критично. В голове крутилось только одно — что делать? Жизнь прошла…

— Да, ничего не хотели, спрашивали о тебе — каким периодом увлекаешься. Ни о чем, впрочем. Ты, Корней Владимирович, не кручинься. Я-то еще помню, как ты на ристалище рубился. А помнишь того двуручника — негра?

— Он был… как там? Мулат, что ли. Отец его из Африки. Парень все хотел доказать, что он русский. Хороший был боец, если бы не спесь — кто ж на латника да без щита. Ладно, Любовь Михайловна, я все понял. Сколько еще мне работать? — смирившись, спросил старый, пока еще преподаватель.

— На следующей неделе придет новое дарование. Молодым у нас дорога… Да, найдешь где подработать. Вон, сколько контор для несознательных студентов. Курсовые попишешь. Оксана, позовите Махоненко, что там с конференцией? — обратилась декан к секретарше, указывая на завершение разговора.

— "Как-то неуважительно, Любка-фурия", — подумал почти бывший преподаватель, бывший рубака, бывший реконструктур и вообще — бывший…

1. «Зов предков»

— Здравствуйте, Корней Владимирович, — возле деканата стоял мужчина.

— Вы меня ждете? — неприветливо, с раздражением в голосе спросил пожилой человек. — Дождались!

— Пожалуй, да. Разрешите отрекомендоваться — Илларион Михайлович Радкевич, — представился щеголеватого вида уже немолодой человек.

— Вот как. Интересно, — заинтересовано произнес Корней Владимирович, и только сейчас рассмотрел мужчину.

Это был высокий, лет под 45 мужчина с карими глазами, настолько яркими, что повеяло неким мистицизмом. Выправка выдавала если не военного человека, то профессионального реконструктора. Даже не так — пришельца из прошлого! И его имя Илларион — прям батюшка Михаила Кутузова. И этот классический костюм троечка — ну, только с аудиенции от английской королевы.

— Мы можем поговорить? — продолжил франт.

— Интересно, чем мог я Вас заинтересовать? Что ж, поговорим. Кафе подойдет? Прошу сударь, — вполне серьезно проговорил бывший профессиональный реконструктор, указывая направление и пропуская вперед гостя. Реконструкция зачастую заменяла действительность и разговор, который для посторонних слушателей казался бы либо шуточным, либо неким издевательством, не вызывал у Корнея Владимировича дискомфорта.

— Корней Владимирович, я представляю общество «Зов предков», — начал разговор Илларион Михайлович, присев "по-аристократически" на самый край стула.

— Признаюсь, уже слышал от декана название вашей организации. И испытываю какой-то диссонанс. Вы ведете себя как дворянин начала XIX века, Ваше имя также сродни эпохе. И такое несерьезное название организации, — бывший реконструктор посмотрел на собеседника.