По Японии

— Все это так. Ну, а как совместить это с иностранными базами на японской земле? Базы — это японская территория, не принадлежащая японцам, это чужая армия и флот, чужие самолеты, вспарывающие постоянным ревом тишину японского неба, чужая речь и обычаи, бесцеремонно разместившиеся у тебя дома…

Действительно, Сан-францисский мирный договор, подписанный 8 сентября 1951 года между Японией и США, провозгласил Японию суверенным государством. Но в тот же день был заключен «договор безопасности» — военное соглашение между США и Японией. Оно позволяло американцам держать в стране свои войска, создавать любое количество военных баз.

Народ Японии не смирился с судьбой, приготовленной ему американской военщиной по договоренности с японской реакцией. В течение десятилетнего существования «договора безопасности» шли бесконечные сражения, стычки между крестьянами, защищавшими свои крошечные поля, и американскими солдатами, превращавшими их в полигоны.

Когда в 1959 году начались переговоры о заключении нового японо-американского военного соглашения, вся трудовая Япония поднялась в едином порыве. Кинопленки донесли до нас неистовую бурю народного гнева, голос многомиллионных демонстраций протеста против нового «договора безопасности». Слезоточивые газы, полицейские дубинки, перевернутые пылающие машины, стоны раненых и крики демонстрантов — все было схлестнуто на этих правдивых кинопленках в один клокочущий поток, бьющийся о гранитные плиты парламента. Там, за тяжелыми стенами, под защитой многослойных полицейских цепей, правительство Киси, используя последние возможности пребывания у власти, пристегивало свою страну к упряжке Пентагона.

По новому «договору безопасности» американцы сохранили за собой право создавать базы па территории Японии. Только за последние годы перестроены, расширены и превращены в аэродромы для крупных реактивных самолетов аэродромы Мисава на севере Хонсю, Екота и Ацуги вблизи Токио, Ивакуни в префектуре Ямагути, Итадзукэ на острове Кюсю. Предполагается расширить базу радарных установок Вакканай на крайнем севере острова Хоккайдо.

Как-то в электричке мы увидели двух молодых людей, усердно склонившихся над какой-то яркой картой. Потом выяснилось, что это члены Комитета мира из города Фукуока. На карте были изображены японские острова, затянутые густой сеткой коммуникаций. Во многих местах узлами, стягивающими ячейки этой сетки, были базы — американские и базы японских «сил самообороны». Каждая из них обозначалась языком пламени, бьющим прямо из-под земли. Японские острова на этой карте представали утыканными безнаказанно бушующими очагами пожара, грозящими охватить всю страну. Сетка коммуникаций, словно серый дым, стелющийся по островам, усиливала это впечатление.

Мы разговорились. Ребята рассказали о многом, п кое-что оказалось для нас откровением.

В первые дни пребывания в Японии мы заметили, что ни в одном из маленьких городков, ни на дорогах, ни тем более в столице нам не встретился ни один американский солдат, ни один военный «джип» или танк. Время, когда для развязных янки вся Япония была прогулочным парком, давно миновало. Ненависть к американской военщине и ее планам, решимость многотысячных демонстраций, требующих вывода американских войск и уничтожения баз, красноречивые лозунги: «Янки — домой!»— заставили заокеанских вояк сменить методы и стиль поведения.

Американские военнослужащие теперь стараются не появляться в военной форме за пределами территории своих баз, танки и другая военная техника действуют лишь в районе полигонов и маневренных зон. Во всех других местах американец обязательно в штатском. В Токио в субботу в барах, ресторанах развлекается масса молодых светловолосых парней, и только по их военной выправке, которую не может скрыть просторная рубашка. можно определить, что это получившие увольнение солдаты или матросы американского флота. Японцы с ними сдержанно вежливы — здесь они гости, посетители. Но порой и гостям вежливо, но безапелляционно говорят — вы нам нежелательны. Есть бары с надписью: «Только для японцев».

Многие западные авторы считают одной из основных черт японского характера сдержанность. Действительно, японцы очень сдержанны в проявлении чувств. Часто в метро, в автобусе, разглядывая лица пассажиров, мы пытались строить догадки, определить, чем занимается, как живет и о чем думает человек, сидящий напротив. И в большинстве случаев приходили к выводу, что это невозможно. Лицо замкнуто, а глаза — темные, бездонные колодцы, в которые, как в безвозвратные глубины, погружается ваш взгляд. Но жизнь изменяет не только облик японской земли, но и характер народа — мы наблюдали и качества, рожденные новыми поворотами жизни. В маленьких рабочих кафе, где по вечерам собирается молодежь, на профсоюзных митингах и митингах солидарности, в откровенных беседах с молодыми японками, живо интересующимися жизнью советской женщины, эти, казалось бы, совершенно непроницаемые лица становились такими открытыми, такими понятными, с ясным, доступным светом глаз и улыбки.