По Индии и Цейлону

Небо совершенно сливается с водой, и трудно понять, где кончается океан воздушный и начинается водный. По-мере приближения к Цейлону цвет воды меняется — постепенно она становится зеленой, потом синей и, наконец, васильково-голубой. Вдали возникают очертания острова Ланка[7].

На земном шаре есть места, названия которых утратили, если можно так выразиться, свой прямой, «географический», смысл и связываются либо с реальным историческим событием, либо с представлением о чем-то недосягаемо прекрасном. Кто, например, при имени «Ватерлоо» вспоминает о маленькой деревушке в Бельгии? Оно всегда ассоциируется со знаменитой битвой, трагически изменившей судьбу Наполеона и заключившей целый исторический этап в жизни Франции и Европы.

Цейлон с давних пор стал синонимом земного рая. Райский остров! — на этом определении сходились все путешественники, когда-либо побывавшие там.

Райская земля! Какой-то окажется она в действительности?

Храм в Канчипураме

Храм в Мадураи

ЦЕЙЛОН

В СТОЛИЦЕ

Подлетаем к Коломбо. Внизу расстилается гигантский ковер изумрудной зелени. С небольшой высоты хорошо видны невысокие горы, лилово-коричневые долины, серые, тонкие нити шоссе, красные крыши коттеджей.

Как ни странно, первое впечатление «невсамделишно-сти» создается от аэродрома. Среди немыслимого буйства природы тянется огромная полоса обнаженного асфальта. На голом поле выстроились самолеты многих стран мира.

Такси везет меня мимо неправдоподобно прекрасных парков и садов. Мимо магнолий в цвету, манго, высоких бананов, кустов декоративных растений, колоссальных клумб. Богатство красок, обилие оттенков, разнообразие форм и причудливость сочетаний просто ошеломляют.

В гостинице на Галле-роуд меня уже ждет представитель ВОЗ, доктор Эрнборг. Мы немедленно приступаем к изучению сводок с последними данными о вспышках малярии, намечаем пункты, которые нужно посетить, устанавливаем сроки. В деловой беседе я забывал обо всем, что не относилось непосредственно к цели моей поездки. Но стоило случайно взглянуть в окно, увидеть безбрежную синь океана, голубизну неба, пальмы — и я застывал на полуслове с открытым ртом.

Собеседник, видимо, отлично понимает мое состояние и терпеливо ждет, когда я снова смогу его слушать. Пришлось признаться, как не терпится мне посмотреть город и какой простодушно-детский восторг я испытываю при мысли, что нахожусь на Цейлоне.

С Эрнборгом мы подружились сразу. Образованный врач, веселый и приветливый человек, он, кроме того, отличался поразительной пунктуальностью и появлялся точно в назначенный час, без единой минуты опоздания. Работать с ним было истинным удовольствием. Каждое утро он заезжал за мной, и мы отправлялись по делам или просто бродить по городу. Лучшего гида, чем Эрнборг, представить трудно. Он знает массу вещей о жизни острова, его истории, природе и рассказывает мне об этой чудесной земле, на которой нас свел случай, подробно и проникновенно.

С веранды гостиницы открывается прекрасный вид на океан. Забиваюсь в закрытый плющом уголок и любуюсь закатом. По чуть темнеющей лазури неба плывут вереницы Зело-розовых облаков. Колоссальный огненный шар медленно перемещается к линии горизонта. Ярко-желтые и красные полосы постепенно заменяются лиловато-сиреневыми. Веера пальм, как черные аппликации, отчетливо выделяются на этом многоцветном фоне.

Неожиданно розоватый свет гаснет, океан чернеет, обла. ка закрывают место вечерней гибели солнца, затем багровеют, темнеют и вслед за ним погружаются в фиолетово-синюю мглу. Сейчас же на небе зажигаются звезды, крупные, искристые, похожие на драгоценные камни.

Вдоль берега громоздятся каменные глыбы. Они заменяют скамьи. Можно отыскать небольшую нишу и, забравшись в нее, остаться один на один с океаном. Но я не ищу Гединения, напротив, мне хочется видеть все — и океан, и золотой песок, и шумную улицу, и людей.

Ко мне подходит высокий бронзовый юноша, с веселыми ореховыми глазами, и, улыбаясь, предлагает показать, как на острове ловят рыбу.

— Всего одна рупия, сэр, — говорит он на ломаном английском языке, — и вы потом сможете рыбачить сами.

С ловкостью и быстротой фокусника он разматывает леску с крючками и грузилом, насаживает червей и забрасывает ее в полосу прибоя. Я внимательно слежу за манипуляциями цейлонца (действует он умело), но улова не жду. К моему удивлению, юноша довольно быстро извлекает из пенящихся волн серебристую, пучеглазую рыбу сантиметров семидесяти в длину. Получив рупию и дав мне возможность как следует налюбоваться рыбой, он снимает ее с крючка и неожиданно бросает обратно в океан. Я развожу руками.

— Зачем ты это сделал?

— Так ведь я обещал лишь показать, как ловят.

— Но ты смог бы продать ее кому-нибудь.

— Рыбу я ловил только для тебя.

Я невольно смеюсь. Странное, но справедливое представление о честности.

Подобно многим своим сверстникам, молодой человек зарабатывает на жизнь, демонстрируя самые различные «фокусы» туристам. Иногда они просты, иногда же связаны с риском для жизни.

— Давай искупаемся, — предлагаю я.