По исчезающим следам

– Предположим, – мужчина закрыл глаза, восстанавливая дыхание, – Предположим, кто-то другой не развел тебя, скармливая небылицу. Но во что я никогда не поверю, так это в бескорыстность, даже человеческую, иначе давно бы ускакал на единороге по радуге, – он демонстративно плюнул на пол, – Что ты хочешь взамен своей сказки, человек?

– Сделку, – я встала.

– Сделку? Человек с человеком, – он хрипло рассмеялся, – Даже ваши выдуманные боги не могут отучить людей от вранья, куда уж мне, – Ахмед растер раненую руку, и опустил голову.

Я ему не мешала, не прерывала молчания, прекрасно зная, что уже зацепила его, предложила мечту. Можно вытянуть из нечисти магию, но даже в уязвимом человеческом теле она останется нечистью, будет думать, как нечисть, реагировать, как нечисть и принимать решения, как нечисть. Я задела ту струну нечистой души, что заставляет их совать голову в пасть к левиафану, чтобы пересчитать зубы и убедиться, что у тебя больше. Та самая черта, что подтолкнула Мартына к дому номер «23» и к клетке. Любопытство? Авантюризм? Дурость? А может, все вместе? Нечисть всегда рада сунуться в логово к волку, особенно если «волк ждал».

Я стояла и ждала.

– Представим, – мужчина подобрал ноги и чуть распрямил плечи. – что я согласен. Условия?

– Мои спутники. Верни их.

– Не за себя просишь. Все-таки альтруизм. Ненавижу, – он оперся о стену здоровой рукой и стал медленно подниматься, – Какие гарантии, что ты выполнишь свою часть.

– Никаких.

– Все лучше и лучше, – он отвернулся.

– Мало того, я требую предоплату.

– Требуй, никто не запрещает, только подальше от моего заведения.

– Мы заключаем сделку, – я заставила себя остаться на месте, а не кинуться вслед возвращающемуся в зал Ахмеду, – Ты возвращаешь одного из них. Я помогаю тебе вернуть в кровь магию, и с этого момента, – щелчок пальцами и мужчина замер.

– Сделка становится настоящей, потому что становлюсь настоящим я, – тихо закончил Ахмед, разворачиваясь. – Логичнее сразу вернуть мне магию, и тогда наш договор вступит в силу сразу.

– Может быть, – согласилась я. – Но я не верю тебе в большей степени, чем ты мне. Считай это страховкой. Вывернуть меня наизнанку и заставить отказаться от сделки, если рядом будет кто-то третий, немного сложнее, чем один на один.

– Что мешает мне, – он оперся рукой о стену, – сделать это прямо сейчас? И ты расскажешь все, что знаешь без всяких обязательств?

– Валяй,– я коснулась ножа, но доставать не стала. – Получиться или нет еще бабка надвое сказала. А сделка, это сделка, зависимые обязательства.

Из зала раздались громкие крики, или это были тосты, на незнакомом языке, и требование «хозяина» на знакомом. Ахмед отлепился от стены и снова направился в зал, но через пару шагов оглянулся, дав ответ, по сути, не давая его.

– А если, – он облизнул губы, – Если один из твоих друзей уже не в моей власти?

– Значит, ты сделаешь все, – я выделила голосом последнее слово. – Чтобы вернуть его.

Мужчина ушел. Он не сказал нет. Для нечисти это равносильно согласию.

Все-таки я ошиблась. Глупо и обидно, не проверив все помещения чайной. После того как мы с Ахмедом пожали руки, проговаривая условия сделки, после ее заключения, он всего лишь повернул рычажок регулировки температуры в морозильной камере с максимума до нуля. Чувство, что меня надули, было столь, острым и столь явно отразилось на лице, что мужчина рассмеялся и пояснил:

– Земноводные при длительном нахождении в низких температурах впадают в спячку. Не знала?

Знала, конечно, вот только совместить в голове это знание с явидью никогда даже не пыталась.

– Ну, а до того ее силу сдерживали они, – он погладил гладкий бок столба с буквами инописи и потянул за железную ручку.

Холод коснулся лица. Под потолком зажглись продолговатые отбрасывающие синий свет лампы. У меня перехватило дыхание. Она была там, в метре от выхода, под длинным свисающим сверху крюком. Две выпотрошенные туши аллели у задней стенки почти пустого холодильника. Змея свернулась кольцом на голом полу, вжав голову в хвост, обнимая себя за тело лапами. В воздухе чувствовался едва уловимый травяной запах, я настолько привыкла к нему, что перестала замечать. Иней осел на черной чешуе и вишневом платье, придавая им пепельный оттенок. Никогда за все время знакомства Пашка не казалась такой маленькой и беспомощной. Она просто не могла такой быть, не имела права.

Я упала на колени, больно ударившись о кафель, и попыталась сделать хоть что-то – растормошить, поднять, укрыть торопливо стаскиваемой рубашкой. Пашка была тяжелой и холодной, как отлитая из бронзы скульптура. Мелькнула мысль о том, что Ахмеду надо всего лишь захлопнуть дверь, чтобы избавиться от докуки. Явидь чтобы не замерзнуть и не задохнуться впала в спячку. Я такими способностями не обладаю, сон человека на полу морозильной камеры быстро станет вечным.

– Не трогай, – сказал хозяин чайной, – Лично я хотел бы оказаться где-нибудь подальше, когда она очнется. А это будет, – он поднял руку с часами на запястье, – Минут через пятнадцать, максимум полчаса.