По Южной Индии

Я почувствовала, что мой лоб покрывается крупными каплями пота. И если бы я не знала хорошо этого неглупого парня, я бы решила, что передо мной сумасшедший. И все же этот странный ход мыслей заинтересовал меня.

- Почему вы решили, что Дарвин был коммунистом?

- Как почему? Ведь он не верил в бога, как и коммунисты.

- Откуда вы знаете, что Дарвин не верил в бога?

- Это совершенно ясно. Он утверждает, что человек произошел от обезьяны. Хотя всем известно, что первых людей создал бог. Вы, например, верите, что человек произошел от обезьяны?

- Конечно, верю.

— Значит, вы считаете, что ваш дедушка был обезьяной?

Меня поразило такое понимание эволюционной теории Дарвина.

- Мой дедушка, как и мы с вами, был человеком. А эволюционный процесс превращения обезьяны в человека занял многие сотни тысяч лет, — пыталась я образумить студента.

Он подумал, а затем выпалил:

Если не ваш дедушка, то уж наверно ваш прадедушка был обезьяной.

Убедить его было трудно.

— Хорошо, пусть мой прадедушка был обезьяной… сказала я, внутренне содрогаясь от мысли, что приношу ни в чем не повинного прадедушку на алтарь атеизма. — Но я все же считаю, что Дарвин прав в этом своем глубоко материалистическом учении о происхождении человека.

— Вы говорите, что процесс превращения обезьяны в человека занял многие тысячелетия. Как же Дарвин смог об этом узнать, ведь, по-вашему, тогда еще и людей не существовало?

Я коротко рассказала ему, как Дарвин «узнал» об этом процессе, и спросила:

— А как вы узнали, что бог сотворил людей? Надеюсь, вы при этом не присутствовали?

— Да, конечно, — смутился он, — но об этом написано в священных книгах.

— А кто, по-вашему, написал эти книги? Ведь люди, не правда ли? А они могли ошибиться. Может быть, вы нашли там научные доказательства божественного происхождения людей?

— Нет, таких доказательств я не нашел…

— А вот у Дарвина есть эти доказательства…

— Да, но ведь все знают… — пытался возражать студент.

Разговор мог затянуться до бесконечности и ничего не дать спорящим сторонам. Его можно было прекратить, тем более что он уже дал пищу для раздумья и моему «противнику» и мне.

Через несколько дней я зашла в университетскую библиотеку. Мой знакомый студент сидел над какой-то английской книгой.

— Что вы читаете? — спросила я. Он смутился и прикрыл книгу рукой.

— О, простите, если это секрет, я не буду настаивать.

— Да нет, конечно, не секрет, — и развернул передо мной титульный лист. Я прочла: «Ч. Дарвин, Происхождение видов».

— Ну и как?

— Интересно. Но все равно он безбожник.

— Ну, читайте… — и я отошла.

Религия пропитала каждую клеточку жизни народа. Миллионы людей находятся в ее власти. Религию использовали англичане. Они раздували вражду между индусами и мусульманами и тем укрепляли свое господство. Религию сейчас использует реакция в борьбе против нового. Пережитки религиозной вражды и нетерпимости нередко помогают капиталу сдерживать революционную энергию трудящихся. Путь людей к атеизму в этой стране тернист и труден. В сложной и напряженной обстановке растущих классовых противоречий религия подчас приобретает ярко выраженный политический оттенок, выливается в воинственные формы. Последнее в значительной степени относится к современному индуизму.

Есть в Индии организация «Ария самадж», что значит «общество ариев». Это общество возникло еще в XIX веке и одной из своих задач считало возрождение забытых народом традиций индуизма. В то же время «Ария самадж» стремилась уберечь и защитить индуизм от влияния мусульманства и христианства. Постепенно общество из культурно-просветительного стало превращаться в реакционную общинную организацию. «Ария самадж» сейчас пользуется значительным влиянием на юге Индии и особенно в штате Андхра Прадеш.

На юге страны я нередко замечала флаги «Ария самадж» — красное полотнище с оранжевым солнцем в центре. Такой флаг однажды я увидела и в Хайдарабаде. Потом мне пришлось воочию убедиться, что представляет собой эта организация. В один из индусских религиозных праздников по городу разнесся слух, что состоится процессия «Ария самадж». Этой процессии предшествовала бурная кампания «в защиту священных коров». Везде висели лозунги и плакаты, призывавшие запретить «убийство коров». Надо сказать, что такие кампании еще в колониальной Индии нередко предшествовали крупным индусско-мусульманским столкновениям. И когда я увидела на стенах домов «прокоровьи» лозунги, я поняла, что силы общинного раскола и воинствующего индуизма продолжают действовать в стране. Подойдя к месту, где должна была пройти процессия, я увидела тесно стоящую толпу горожан. Первое, что меня поразило, — какая-то напряженная тишина, висевшая над улицей, и полицейские патрули, оцепившие дорогу. Я протиснулась сквозь толпу и остановилась у края тротуара. Гнетущая атмосфера молчаливого ожидания, казалось, давила людей.