По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов

— Я тотчас бросился на помощь, — вмешался в разговор Ясенчак, — положил его на диван. Расстегнув рубашку, прослушал сердце: полная аритмия, пульс едва прослушивался, человек умирал. Никаких лекарств со мной не было, я тут же позвонил в «Скорую помощь», попросил срочно прислать реанимационную машину. Она приехала довольно быстро, но, к сожалению, уже было поздно.

— Кто-нибудь из вас считает нужным еще что-нибудь добавить? — спросил поручик.

— Больше, пожалуй, ничего, — за всех ответил Войцеховский.

— Я хочу вот что добавить, — вмешался англичанин. — Когда мы укладывали. доцента на диван, я взглянул на часы — было семнадцать минут одиннадцатого. В этот момент, мне кажется, он был уже мертв.

Поручик старательно записывал в блокнот показания присутствующих.

— У покойного есть родственники? Кто-то, кого надо уведомить о случившемся?

— Насколько мне известно, у него никого нет, кроме его невесты пани Мариолы Бовери, она здесь, — уточнил Войцеховский.

— Мы собирались пожениться в начале следующего месяца, — сказала Мариола, прижимая платок к глазам.

— Вам либо кому-то еще, кто возьмет на себя организацию похорон, надлежит получить разрешение прокурора. Это всего лишь формальность, но я считаю нужным сообщить вам об этом, — объяснил поручик.

— Этим займусь я, — проговорил профессор. — Покойный был моим учеником и близким другом. Смею сказать — самым способным учеником из всех, какие у меня когда-либо были. Я-то думал, что это он будет меня хоронить и продолжит мое дело. К сожалению, судьбе угодно было распорядиться иначе.

— Мне хотелось бы как можно скорее освободить вас от своего присутствия, — сказал поручик. — Я прекрасно понимаю, как это вас всех тяготит. Но тем не менее я должен переписать ваши фамилии, имена и остальные данные.

— Вы будете нас допрашивать? — удивился адвокат.

— Этого не удастся избежать.

— Удивительно, право. Я пятнадцать лет выступаю в роли адвоката и еще ни разу не давал показаний, не был подозреваем и не попадал даже просто в свидетели. Но на этот раз, вижу, мне кажется, этого не миновать.

— Пожалуй, так, пан адвокат, — согласился поручик. — Понимаю, что сейчас вы все возбуждены, взволнованы, так что перенесем эту неприятную процедуру на следующий раз. Сегодня я лишь запишу ваши фамилии и адреса, и мы договоримся о времени, когда вы завтра подъедете к дворцу Мостовских, где находится Варшавское управление милиции. Я там буду с девяти утра до двух часов дня. Вы не представляете, с каким огромным желанием я отказался бы от этих допросов, но, направляя дело прокурору — ведь только он может закрыть его, — мы должны представить соответствующие обоснования. Поверьте мне, все это отнимет у каждого из вас не более пятнадцати минут.

— В любое время я к вашим услугам, — заверил поручика Войцеховский. — Если позволите, я буду у вас ровно в девять утра.

— А я могу приехать вместе с мужем? — спросила хозяйка дома.

— Безусловно.

— У меня завтра в суде два дела. Одно в девять, второе — в одиннадцать, я, наверное, смогу к вам подъехать что-нибудь около двух часов. — И Потурицкий вопросительно посмотрел на поручика. — А если разбирательство затянется, как тогда быть?

— Тогда приезжайте послезавтра или же завтра в любое время, обратитесь к дежурному офицеру. Он будет в курсе дела и составит краткий протокол опроса свидетелей — вы все будете давать показания как свидетели.

Межеевский переписал фамилии и домашние адреса игроков в бридж и договорился, кто и когда явится в управление для дачи показаний. Захлопнув блокнот, он спрятал его в карман и, уже прощаясь, обратился к хозяйке дома:

— Позвольте выразить вам сочувствие, весьма прискорбно, что в вашем доме произошло столь трагическое событие, и вы, пани Бовери, примите мое соболезнование. Еще раз извините, что я вторгся в ваш дом, но служба есть служба, ничего не поделаешь.

Профессор проводил его до двери.

— Какой приятный молодой человек, — отметила Потурицкая. — Какой тактичный.

— С огорчением вынужден признать, что офицеры милиции по воспитанию и такту на голову-выше молодых врачей. Особенно тех, что работают в «Скорой помощи». — Доктор Ясенчак явно не мог простить своему коллеге из «Скорой помощи» его неуступчивость.

— Думаю, нам не повредит, если мы выпьем по чашечке крепкого черного кофе, — предложила пани Эльжбета. — А может быть, после всех этих треволнений немного перекусить? Есть прекрасный бигос, я сейчас разогрею.

— Спасибо, Эля, но я так взволнована, что не смогу ничего проглотить, — отказалась Кристина Ясенчак. — Мы, пожалуй, пойдем.

— Да, Эля, — поддержала ее Янина Потурицкая. — Чем скорее мы уйдем, тем лучше. Я вижу, ты едва Держишься на ногах, и профессор выглядит усталым.

— Еще бы, после такой встряски, — добавил Анджей Бадович. — Я думаю, всем нам следует отдохнуть. Завтра опять придется возвращаться к столь трагическим последствиям сегодняшнего вечера.

Хозяева не стали удерживать гостей и лишь Мариоле Бовери предложили остаться переночевать. Но та отказалась, англичанин любезно предложил проводить ее домой.