По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов

Эльжбету немного удивило, что майор сразу же начал деловой разговор. В нескольких словах он изложил ей задачу. Во-первых, просил ее осторожно, ненавязчиво порасспросить людей на заводе, кто в последнее время чинил свою машину в заводской мастерской. Кроме того, ей рекомендовалось слушать и запоминать все, что говорят об ограблении.

— А нет ли у вас знакомых в отделе кадров? — поинтересовался Качановский.

— Я работала там два года, а потом перешла в отдел снабжения. Так что в отделе кадров я всех знаю, у меня там есть даже подружки.

— Это замечательно! Надо как бы ненароком узнать от этих ваших подружек, кто за последнее время уволился с завода.

— А это так важно?

— Не знаю. Быть может, собранные вами сведения пойдут псу под хвост, но не исключено, что они помогут в поимке преступников.

— Я сделаю все, что смогу, — горячо заверила девушка.

Дальнейший разговор уже к делу не относился. Когда же они уходили из кафе, Эльжбета Ярот даже не пыталась обманывать себя. Майор милиции оказался человеком весьма приятным и очень ей понравился. И она ему, видимо, тоже, так как он попросил ее прийти на следующую встречу через два дня, хотя было ясно, что за столь короткое время она немного успеет узнать.

Глава V НОВАЯ ПРОДЕЛКА ПРЕСТУПНИКОВ

Для майора Качановского настали горячие деньки. Прежде всего необходимо было снять официальные показания с трех потерпевших, на что он ухлопал целый день. К сожалению, ничего нового эти показания не принесли, а лишь повторяли уже известное. Только Ян Ковальский в дополнение к прежним показаниям добавил, что за период между техосмотром и угоном машины он ремонтировал в мастерской две личные автомашины. Одна из них принадлежала заместителю директора, инженеру Адаму Лесневскому, вторая — заводскому мастеру Вацлаву Галецкому.

Кроме того, Ковальский сообщил, что его «фиат» никогда не ставился в гараж по той простой причине, что на заводе вообще не было гаражей. Вернее, были, но уже несколько лет, как их превратили в склады готовой продукции. А для машин директор распорядился построить большой навес рядом с мастерской. В принципе на ночь можно было обе заводские легковушки загонять в мастерскую, но практически это никогда не получалось, так как пришлось бы переставлять находящиеся там машины. Вот поэтому «фиат» ночевал вместе с грузовиками под навесом. Днем же машина, если была не на ходу, обычно стояла перед конторой завода.

Ковальский, опытный шофер, сам высказал предположение, что в его машине «что-то схимичили». Он утверждал, что сделать это во время техосмотра не могли — ведь он лично занимался всей электрикой, поскольку разбирался в ней лучше, чем другие механики.

Водитель также исключал возможность переделки электропроводки в машине в те часы, когда она стояла перед зданием конторы. Как правило, в это время там крутился народ, и если не сам Ковальский, то кто-нибудь другой обязательно обратил бы внимание на любого, кому бы вздумалось копаться в его машине.

Майор лично убедился, что перед конторой, у самого входа в здание, желтой краской размечены на асфальте места стоянки двух заводских легковых автомашин. Метрах в двадцати находилась большая стоянка. Все, с кем разговаривал майор, в один голос утверждали, что заводские «фиаты» никогда не паркуются в другом месте.

Майор пришел к выводу, что (если, конечно, исключить причастность к преступлению самого Ковальского) с электропроводкой «фиата» не могли химичить днем, так как машина либо находилась в рейсе, либо стояла у всех на виду. Но завод работал в две смены, а некоторые цеха — и в три. Обычно Ковальский около четырех часов, после окончания рабочего дня, ставил свою машину под навес. Затем, если подворачивалась «левая» работа, он возился в мастерской, а когда ничего не подворачивалось, отправлялся домой.

Начальник мастерской Роман Валендзяк заявил, что все его люди обычно работают в первую смену. Задерживаются они лишь в тех случаях, когда требуется срочно закончить какой-нибудь ремонт. Как и Ковальский, они тоже, с разрешения директора, иногда чинят в мастерской собственные машины, а также машины своих знакомых. Да, случалось, что и некоторые другие сотрудники завода занимались ремонтом, но всегда с разрешения директора.

Валендзяк утверждал, что в течение всей недели перед угоном машины из посторонних в мастерской бывал лишь Ковальский — и то всего пару раз. Что же касается рабочих мастерской, то на той неделе им пришлось каждый день оставаться после смены — столько надо было сделать! В мастерской проходили техосмотр и ремонтировались два огромных «зубра», которым предстояло отправиться с партией экспортного товара в Францию.

По мнению Валендзяка, никто из его людей не мог быть причастен к преступлению. С завода они уходили все вместе, а во время сверхурочной работы никто не смог бы копаться в машине Ковальского. Это сразу же вызвало бы подозрения и у самого Валендзяка, и у остальных.