По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов

Отдел криминалистики при Главном управлении милиции ПНР использует собственную технику «портрета по памяти». Это так называемый «композиционнорисуночный идентификатор», в который входит набор отдельных элементов лица, сделанный на пленках, и фотоальбом этих элементов, что гарантирует большую достоверность портрета, создаваемого со слов свидетелей. В Польше словесный портрет впервые был использован в 1960 году, во время расследования нашумевшего преступления: убийства известной актрисы Станиславы Ч. и похищения ее драгоценностей. Преступники — молодые супруги — были задержаны именно благодаря словесному портрету.

Получив «добро», майор Качановский немедленно приступил к подготовке задуманной им операции.

В криминалистическую лабораторию майор Качановский обратился с необычным заданием. Он положил перед специалистами несколько фотографий Казимежа Фельчака и попросил составить словесный портрет этого человека.

— Да зачем же вам словесный портрет, товарищ майор, когда у вас имеются его фотографии? Ведь они гораздо вернее словесного портрета.

— В том-то и дело, что необходимо создать портрет, лишь напоминающий лицо молодого человека с фотографии, лишь похожий на него, чтобы люди, знающие этого человека, увидев портрет, могли сказать: очень похож, но я не уверен, что это наверняка он.

— Задача ясна, хотя и непонятно, зачем это вам, — рассмеялся эксперт. — Но раз нужно, попробуем сделать.

И он с большой сноровкой принялся составлять портрет из отдельных элементов лица. Губы сделал немного другие, более узкие, слегка изменил линию волос, лоб сделал больше и из-за этого даже наметились залысины.

— Так хорошо?

— Великолепно. Остается лишь размножить портрет.

— Сделать фотографии или рисунки?

Качановский немного подумал:

— Пожалуй, лучше рисунки.

— И, как всегда, жутко срочно? Чтобы было готово вчера?

— Да нет, если сделаете через пару дней, и то сойдет.

— Через два дня они будут у вас, во дворце Мостовских.

Через три дня по телевидению было передано специальное сообщение: «Милицией разыскивается молодой мужчина в возрасте около двадцати пяти лет, подозреваемый в крупном хищении государственного имущества и убийстве. Портрет составлен по описаниям свидетелей. Все известные вам сведения об этом человеке, и прежде всего его имя и фамилию, а также местопребывание, просим немедленно сообщить лично или по телефону в городское управление милиции или в ближайшее отделение».

На следующий день вся варшавская пресса напечатала это сообщение и поместила портрет разыскиваемого.

Через три дня сообщение было повторено.

Магнитофоны., подключенные к телефонам в квартирах на улице Окшеи и на Черняковской, записывали теперь все разговоры. Наблюдатели не спускали глаз с Казимежа Фельчака.

Эффект был потрясающий. Уже на следующий день после передачи сообщения по телевидению Казик не появился на своем обычном посту перед банком на улице Чацкого. В этот день он вообще не выходил из дому. На следующий день перебрался в квартиру на Черняковской. Причем как перебирался! Из дому вышел в пальто с высоко поднятым воротником, в шапке, надвинутой на самые брови. И разумеется, надел темные очки, хотя день был не солнечный. Схватил первое попавшееся такси.

Было ясно, что маскироваться Фельчак не умел. И его одежда, и его поведение привлекали к нему внимание.

В течение пяти дней он не покидал своего убежища на Черняковской.

— Как бы он там с голоду не помер, — беспокоился Дзюба.

А тем временем, как это обычно бывает при такого рода сообщениях, в милицию стали поступать сигналы от населения — в письменной форме и по телефону. Люди спешили помочь милиции в ее борьбе с преступниками. В своем огромном большинстве информация была ложная, но в нескольких письмах и телефонных разговорах сообщалась фамилия Фельчака и его домашний адрес.

Тем временем магнитофоны не записали ничего достойного внимания. Телефон на Черняковской вообще молчал. В квартиру на Праге звонили, спрашивали Казика — в основном девушки. Им отвечали, что Казика нет дома и неизвестно, когда он будет.

Прокурор Бочковский каждый день звонил майору: интересовался, как обстоит дело с осуществлением плана. У Качановского пока еще не было никаких новостей. На пятый день майор решился:

— Придется немного попугать нашего «барсука», так сказать — выкурить его из норы.

В этот же день в квартиру Фельчаков на улице Окшеи зашел участковый. Он поинтересовался у старого портного, где находится его сын Казимеж и чем он занимается. Хозяин сказал ему, что сына дома нет, и это была правда. А вот на вопрос о том, где же пребывает гордость черной биржи, он соврал, заявив, что не знает.

— Ведь я почему пришел, — мялся участковый. — Только потому, что хорошо знаю вашу семью. Сколько лет я у вас участковым?

— Я уж и не припомню сколько.

— Вот и я говорю, лет пятнадцать, не меньше. И никогда с вами никаких неприятностей, все в полном порядке. И Казика вашего еще малышом помню. Хорошая семья, вот бы все так…

— Ну а что же теперь?