По ходу пьесы

— Но ведь вы каждый день не меньше двух раз брали его в руки.

— Ну и что? Я к этому пистолету не присматривался. Люди по десять лет носят одни и те же часы. Раз пятьдесят в день смотрят на них. А если спросить, то не скажут, какой у них циферблат. Какие, допустим, на нем цифры, римские или арабские. Так и я с этим пистолетом. Хотя…

Павельский еще раз взял в руки пистолет.

— Мне кажется, он какой-то более потертый. Воронение на углах чуть сошло. Наверное, во время экспертизы.

— Нет. У этого пистолета износ действительно больше. Это заметил и директор Голобля, когда при вашем приближении положил его на стол. Он показал, что тогда, перед спектаклем, что-то в пистолете привлекло его внимание. Вроде бы не тот. Мы сверили номера. Это другой пистолет. Той же системы. Тоже «вальтер». Таких пистолетов миллионы или десятки миллионов. В Польше «вальтеры» появились во время оккупации или незадолго до нее. Это немецкий пистолет, принятый на вооружение прежде всего в германской армии. Такие пистолеты довольно стары и изношенны. Потому их трудно отличить друг от друга.

— Но как попал он к Баське во время спектакля?

— Вы подали его перед выходом на сцену.

— Повторяю, я не убивал.

— Если вы даже невиновны, — разъяснил капитан, — то и тогда пистолет оказался в руках вашей жены потому, что помреж, как полагается по ходу действия, подал его актрисе при выходе на сцену.

— Но мы-то, я и Петровский, взяли из реквизиторской директорский пистолет.

— Это не вызывает сомнений.

— И что же?

— Вы утверждали в письме, что подменить патрон в стволе можно за пять секунд. Убийца не хотел пойти даже на такой риск. Добыл почти такой же «вальтер» и подменил пистолет. Для этого не надо и четырех секунд. Хватит полсекунды. Причем подмену труднее заметить. Проходя около столика, не надо даже останавливаться. Достаточно прикрыть его полой расстегнутого пиджака и в этот момент забрать пистолет с холостым патроном и положить другой, с пулей.

— Выходит, оружие заменили до антракта?

— Когда директор Голобля заметил, что с пистолетом что-то не так, на столе был другой «вальтер». Надо признать, — добавил Лапинский, — что, если б не неожиданное наблюдение Голобли, мы не сверили бы даже номера пистолетов. Настолько были уверены, что это тот самый.

— По номеру можно найти владельца второго «вальтера».

— Да, если б это был законный владелец, если б оружие было зарегистрировано. Увы! Пистолет нигде не значится. Ни в списках лиц, имеющих разрешение, ни в перечне оружия, которое использовалось преступниками, никаких сведений о нем мы не нашли и располагаем только данными экспертизы. Пистолет принадлежал участнику восстания или военному. Владелец вопреки существующему порядку не сдал его, а теперь употребил как орудие убийства. Вы участвовали в Варшавском восстании?

— Участвовал. Как десятки тысяч бойцов Армии Крайовой, Армии Людовой и других организаций Сопротивления. Кроме того, к сведению пана капитана, была еще шестисоттысячная армия, которая прошла от Ленино до Берлина. У каждого мог быть пистолет «вальтер», и каждый мог припрятать его на память.

— Из актеров в Варшавском восстании участвовали трое. Один был в Войске Польском. Из технического персонала на фронте были трое, один — в партизанах, один участвовал в восстании.

— А разве тот, кто не участвовал в войне, не мог раздобыть «вальтер»?

— Это гораздо труднее. Пистолеты не продаются в магазинах и не валяются на улицах.

— Это не может служить уликой против меня.

— И все-таки это улика, — разъяснил прокурор, до этого в споре не участвовавший. — Конечно, весьма незначительная. Но из самых маленьких песчинок складывается солидный груз. Мы учитываем все. И то, что в вашу пользу, и то, что против вас. А что перевесит — решит суд.

— Мы установили, что никому из тех, кто мог подменить пистолет, разрешение на право носить оружие не выдавалось, — добавил капитан милиции. — Мы произвели обыск в вашем доме. Искали какой-нибудь след, что пистолет у вас был. Скажем, шомпол для чистки ствола, стреляные гильзы, тряпочку с масляными пятнами или бутылочку со смазкой. Обыск результата не дал.

— Значит, оружия у меня не было.

— Значит, мы не нашли следов того, что оно у вас было. Вы могли, готовя покушение, затереть даже мельчайшие следы. Ведь это умышленное убийство, оно готовилось задолго до двадцать восьмого сентября. Я официально заявляю, что обыск результата не дал. Ваша жена показала, что оружия у вас не было. Во всяком случае, она о нем не знает. Она объяснила также, что, когда занималась стрелковым спортом, спортивного оружия дома не хранила, а вы в ее тренировках не участвовали.

— И на том спасибо, — саркастически заметил допрашиваемый.

— Мы произвели обыск на квартирах всех подозреваемых, — сказал прокурор. — У вас есть их список. Я дал вам его при предыдущей встрече.

— Да, я наизусть его знаю.

— Мы сделали обыск и на квартире директора Голобли. Теоретически он мог иметь два пистолета. Один на законном основании, другой — тайком. Кроме того, мы обыскали весь театр.

— И безрезультатно?

— Безрезультатно.