По холодным следам

Так появилась мысль о переворотах на поверхности земного шара. Об этом Кювье написал книгу. Ее в нашем веке не столько читали, сколько ругали. Кювье, мол, выдумал ужасные катастрофы, после которых на Земле не осталось ничего живого и бог всякий раз наново создавал животных и растения.

А ведь Кювье этого не писал. Даже первое появление жизни на Земле не считал он внезапным. «Жизнь, которая стремилась овладеть земным шаром, казалось, боролась в эти первые времена с господствующей до того косной (неживой) природой, только после довольно долгого времени она окончательно взяла верх, к ней одной перешло право продолжать и растить твердую оболочку Земли».

Перевороты, случавшиеся на земной поверхности, Кювье считал не чудом, а нормальным геологическим явлением. Он предупреждал, как обманчива внешность плодоносных равнин, где струятся тихие воды, где течет спокойная жизнь, существующая испокон веков.

Стоит лишь человеку проникнуть в недра, исследуя слой за слоем, ему открывается прошлое; он видит следы невидимых созданий и необычайных событий:

«Нас поражает мощь человеческого ума, которым он измерил движение небесных тел, казалось бы навсегда скрытое природой от нашего взора; гений и наука переступили границы пространства; наблюдения, истолкованные разумом, сняли завесу с механизма мира. Разве не послужило бы также к славе человека, если бы он сумел переступить границы времени и раскрыть путем наблюдений историю мира и смену событий, которые предшествовали появлению человеческого рода?»

Кювье решил «переступить границы времени» и заглянуть в далекое прошлое. Некоторые его выводы оказались очень интересными. Он первым стал по ископаемым остаткам восстанавливать не только облик исчезнувших животных, но и те климатические условия, в которых они жили.

Он заложил основы науки о древних климатах — палеоклиматологии.

Кювье считал, что большинство катастроф на Земле были внезапными. Последняя из них «двойным движением затопила, а затем осушила наши современные континенты или по крайней мере большую часть их. Она оставила в северных странах трупы крупных четвероногих, которых окутали льды и которые сохранились до наших дней вместе с кожей, шерстью, мясом. Если бы они не замерзли тотчас после того, как были убиты, гниение разложило бы их. С другой стороны, вечная мерзлота не распространялась раньше на те места, где они были захвачены ею, ибо они не могли бы жить при такой температуре. Стало быть, один и тот же процесс и погубил их, и оледенил страну, в которой они жили».

Далее Кювье упоминает и о валунах. «Нужно предположить, — пишет он, — что либо извержения выбросили их, либо впадины, которые могли прекратить их движение, не существовали во время их перенесения, либо, наконец, движение вод, которое их перенесло, превосходило все, что мы можем себе представить в настоящее время».

Последнее предположение казалось Кювье наиболее правдоподобным.

Мысль о великих потопах, происходивших раньше на Земле, была прежде очень популярной среди ученых. И дело не только в том, что всемирный потоп описан в Библии, авторитет которой был очень велик и поддерживался всесильной церковью. В пользу «всемирных потопов» говорили серьезные факты.

Окаменелые морские осадки с отпечатками морских животных находят в горах. Значит, некогда в этих местах было море. Судя по чередованию слоев, море не один раз приходило и отступало. Значит — неоднократные катастрофы!

Иные исследователи старались решать с помощью гипотезы потопа любую геологическую загадку. Даже кости мамонтов, по их мнению, принадлежали обыкновенным южным слонам. На это объяснение еще до Кювье хорошо возразил русский геолог Татищев: «Сие почти невозможно, чтобы слоны из Индии в Сибирь водою всемирного потопа перенесены были… может еще и то быть, что слоны тогда жесточайшего естества были». И верно, были прежде необычайные слоны — мамонты — свидетели жестоких климатических перемен.

Выходило, что «последняя катастрофа» сопровождалась не только великими наводнениями. Кювье, как мы убедились, не считал такое заключение единственно возможным. Были и великие холода (в этом выводе Кювье не сомневался). Если объединить две эти мысли, получится, что сравнительно недавно обширные территории суши были затоплены холодными водами…

Сразу же приходят на память, полярные моря, украшенные причудливыми айсбергами и покрытые местами плотным белым панцирем льда.

Ну, а какая разница для геолога: есть лед на море или нет? Льдины плавают и тают без следа в море, как облака в небе.

Эта истина казалась ясной, прозрачной, бесспорной. Но для науки нет истины, которую нельзя было бы осмыслить по-новому. Потому что наука все глубже проникает в суть вещей и событий. Как писал поэт-философ Николай Заболоцкий:

Века идут, года уходят,
Но все живущее — не сон:
Оно живет и превосходит
Вчерашней истины закон!

Глава II Ледяная фантазия