По кличке Рейнджер

Служба наружного наблюдения Федерального агентства государственной безопасности проводила сладкую парочку до дома на Арбате. И «топтуны» устроились уютно в машине, готовясь скучать всю ночь. Они знали, что сотрудник московской резидентуры ЦРУ Эндрю Маккерфи ведет достаточно разгульный образ жизни и не прочь полапать приглянувшуюся красотку. В архивах имелись сведения о десятках москвичек, осчастливленных любве-обильным янки. Подозревать в работе на американскую разведку Люду Кош можно только в горячечном приступе шпиономании. Ведь польза от такого агента – это капля по сравнению с океаном вреда, который она неизбежно причинит любой разведке.

Люда Кош и атташе поднялись на лифте в сопровождении Василия.

– А ты брысь, – кинула Люда шоферу у входа в квартиру.

Тот пожал плечами, буркнул «пока» и отправился ставить машину в гараж.

Люда открыла дверь.

– Проходи.

Маккерфи шагнул в прихожую. Люда прошла за ним и включила свет.

– Тебе туда. – Она кивнула на дверь.

– Спасибо, мисс, – он поклонился и поцеловал ей руку.

– Если бы наши мужики такие обходительные были. – Она притянула его за лацканы пиджака к себе и смачно впечатала в губы поцелуй.

Американец прошел в небольшую комнату, когда-то служившую для прислуги, – без дверей, глухую. Нашарил выключатель. Зажег свет.

– День добрый, – белозубо улыбнулся ему развалившийся в кресле и играющий ножом с выкидным лезвием Жиган.

* * *

Лена припозднилась. Она училась на третьем курсе Болотниковского сельскохозяйственного техникума. Надо же умудриться завалить летнюю сессию по профильному предмету. Переэкзаменовку назначили на середину лета. Вместе с ней получил двойку Гришка-очкарик. Как товарищи по несчастью, они сидели, готовились вместе у него на квартире. Его родители уехали на дачу, вот он и сказал, что лучше места для подготовки нет. Она, дурочка, ведь знала, чем кончится. И все равно пошла к нему. Вот он и полез целоваться. Ясно, куда все идет и чего он хочет. В результате – ссора. Она бросила что-то презрительно-уничижительное – и, наверное, была не права. Никогда нельзя унижать человека, это жестоко. Надо просто объяснить свою позицию. Но когда злишься, не до правильных мыслей. После ее слов он покраснел так, что уши загорели ярко-рубиново. Она гневно отказалась от его услуг в качестве провожатого. До дома совсем недалеко – минут двадцать ходьбы. Или пять минут на автобусе.

Автобуса она дожидаться не стала. Он в это время ходит раз в час. Поэтому смело рванула пешком. И явно погорячилась. Дорога считалась небезопасной.

Это был самый страшный отрезок пути. Слева пустырь, справа – железная дорога. Тут ошивалась всякая пьянь, но сейчас даже ее не видно. Пустая дорога. Пустое место. Лишь изредка проскрипит по шоссе грузовик или промчится легковушка.

– Ой, – воскликнула Лена, угодив ногой в лужу. – Ну что же это?!

Она встала на одну ногу, стянула туфлю, вытряхнула воду. Ей сделалось обидно. И жутковато. У нее вдруг появилось нехорошее предчувствие. Даже не предчувствие, а уверенность, что ее ждут неприятности.

Она натянула туфлю, огляделась, не обнаружила ничего подозрительного. И быстро пошла по тротуару.

Сзади послышался шум мотора. На асфальт упала ее длинная в свете фар тень. Тень укорачивалась. Двигатель сбавил обороты, и машина стала тормозить.

– Э, крошка, – послышался сзади мужской голос. – Далеко собралась?

Лена не ответила, только зябко передернула плечами и убыстрила шаг, перейдя почти на бег.

Машина медленно катилась за ней.

– Машка, подзаработать не хочешь, а? – Голос звучал грубо, с агрессивным напором.

Лена ничего не ответила. Только покрепче прижала сумочку, в которой лежали учебник, несколько рублей мелочью и импортная косметичка – на нее она копила деньги два месяца.

– Брезгует бикса нами… Э, швабра, не гони лошадей. Где тебе еще таких парней с такими… найти?

Лена покраснела, не выдержав, бросила:

– Дурак!

– Чего? Брат, слышишь, блядь какая-то меня опомоила… Стоять, сучка! – Со щелчком дверца распахнулась.

Лена поняла, что стесняться нечего, медлить нельзя. И припустилась наутек по пустырю.

Ах, эти каблуки! Один угодил в углубление в асфальте. Лена упала, раскарябав колено. И тут сзади на нее навалились, прижали коленом к земле.

– Быстро бегаешь, псина.

Девушка заорала, но жесткая шершавая лапа легла на ее рот.

Ее потащили к белому «жигулю». На нее и державшего ее мужчину упал свет фар – по шоссе проехала «Волга», но даже не притормозила. Никому нет ни до чего дела.

Их оказалось двое. Один – мужчина с непропорционально широкими плечами, настигший ее. Другой – огромный, дурно пахнущий, угрюмый детина – сидел за рулем и не вылезал из машины.

– Вперед, – велел широкоплечий.

Рука все сжимала лицо Лены.

– Будешь визжать – замочу. Блядей мочить – одно удовольствие.

Рука оторвалась от ее лица. Лена в ужасе молчала. Ее парализовал страх. Голос этот действовал на нее гипнотически.

– Будешь хорошей и ласковой, – сказал широкоплечий, – еще бабла загребешь.

Машина съехала с шоссе сразу за городом – в лесополосе у малых оврагов. И Лена попала в преисподнюю.