По когтю льва (СИ)

Боль… Всему миру сейчас было больно - Лира чувствовала это. Земля Страха началась со лжи, убийства и гордыни смертного, возжелавшего стать богом, и за столетия эти пороки разрослись, оплетя весь мир паутиной. Проклятие затянуло в свои сети многих, и многих погубило. Избавление от него не могло быть лёгким! Теперь на его месте зияла глубокая рана. Рана саднила… Но ведь это хорошая боль - знак исцеления, а не болезни! Как человек после долгой болезни приходит в себя не сразу, так и мир и все его жители не скоро поймут, как жить в новом мире. Первые шаги всех исцелённых неуверенны, как у ребёнка, но постепенно они научатся вновь владеть своим телом, своим миром. А потом и память о долгой болезни сотрётся…

Лира остановилась в яблоневом саду. Там, где Ульрик утром встречался с Мактой, сейчас лежал снег. И снежинки-звёзды падали с неба и ложились сверху. Скоро всю Пустошь заметёт, будет ровное белое мягкое поле…

Лира решительно двинулась вперёд. Ульрик поймал её за край плаща:

- Ты уходишь?

- Я…

- Знайте, леди, я брошусь за вами и в тот мир. Я вас не оставлю!

- Но склянка зелья одна!

- Значит, мне придётся воспользоваться способом Гектора Долуса!

- Но тогда, там, ты будешь рабом Нефандуса!

- Это неважно. И там, и здесь, вы - моя госпожа. Всё правильно.

- О! - Лира хитро улыбнулась. - Что ж, тогда… я скоро вернусь.

Она освободилась от его хватки и пошла к месту гибели и исцеления Макты. Ульрик, помедлив, последовал за ней. Скоро Лира присела на корточки в пушистой перине снега. Она приготовила склянку, но вытащить стеклянную пробку колбы не получалось: руки замёрзли. Ульрик опустился на колени позади неё, накрыл её руки своими, согревая.

- Всё-таки, что ты собираешься сделать с зельем? - спросил он.

- Ты чувствуешь боль нашего мира? Её центр тут, где появился и исчез Первый вампир. Я подумала: большое чудо у меня не получится, но, может быть, выйдет малое? Я хочу немного полечить эту рану. Чтобы нам всем легче было принять новый мир. Надеюсь, он будет лучше прежнего…

Ульрик улыбнулся:

- Это лишь от нас, его жителей, зависит!

- Да. Поэтому давай начнём новый мир не со лжи и гордыни. С чуткости к чужой боли. С доброты.

Вдвоём им удалось открыть склянку. Зелье слабо затрепыхалось на дне колбы. Лира перевернула склянку, и оно медленно, нехотя покатилось к горлышку колбы.

- Вылить такое сокровище! - прошептал Ульрик. - Но ничего: мы вернёмся домой и вместе засядем в лаборатории, да? Зелье удалось тебе один раз, удастся и во второй.

Лира закрыла глаза, глупо надеясь, что этим удержит слёзы. Какими могут быть дети преданной, поруганной любви, лживой, как вся её жизнь? Мечта о детях любви испорчена чёрными неосторожными словами Ульрика. Дети любви? Теперь это дети обиды, ущербные создания, подобные carere morte… Не стоит приводить их в исцелившийся мир, не та это сказка для нового мира!

- Во второй раз мне это не удастся. В первый раз получилось, потому что я верила в нашу любовь. Сейчас я ни во что не верю! Моя кровь черна от обиды на тебя, Ульрик. А твоя, оказывается, всё ещё едка от мести! Нам не стать светлыми созданиями Бездны.

Боль постепенно уходила. Её место занимала светлая грусть - Лира грустила о разбитых надеждах и мечтах. Старый мир ушёл, забрав с собой и то немногое светлое, что было в их странной жизни… В снег из колбы упали чёрные в ночной тьме капли. Будто кровь! Кровь самой Бездны. Лира тихонько прошептала старинную формулу исцеления новообращённого и поднялась.

- Надеюсь, это как-то поможет миру, - тихо сказала она. - Теперь, идём, дорогой супруг. Я уже знаю сценарий. Неделю в доме будет не продохнуть от запаха лилий, которыми ты уставишь все комнаты, чтобы вымолить моё прощение. И к исходу недели я перестану обижаться, просто чтобы избавиться от тяжелого цветочного запаха и от вида твоих грустных глаз. Всё-таки, мы отличная пара!

Следующей весной на Пустоши появились странные цветы: маленькие, белые. Он росли сначала только в яблоневом саду на руинах дворца Макты, потом распространились по всему северу. Эти цветы распускали лепестки лишь звёздными ночами и казались звёздочками, упавшими в траву. Они могли жить сорванными очень долго, кто-то говорил, что они бессмертны. Главное, чтобы в вазе всегда была ледяная вода… Аромат этих цветов утешал в любой душевной боли, отвар из них великолепно залечивал любые раны.

…Лира звала их детьми грусти.

Эпилог. Вальс Теней