По ком звенит бубен?

— Что никто силой не может меня здесь задерживать, я гражданин другой страны! Я сказал ему, что, если он сейчас же не пропустит нас, у него будут большие неприятности с русским консульством!

— Молодец! Ты хорошо говоришь по-английски!

— Я торгую компьютерами и их программами, а они все на английском языке, — объяснил Матвей, — а как тебе удалось пройти в больницу ночью?

— Через приемное отделение. А вы не наблюдательны, дяденька! Я в разорванном платье с поцарапанными боками валялась там на полу в жуткой истерике и произвела этим на турецких медиков неизгладимое впечатление. Они сразу же отправили меня в травматологическое отделение в перевязочную. Оттуда я благополучно сбежала и добралась до тебя. Пришлось взять там халат напрокат.

— Да ты актриса! — уважительно протянул Матвей, тяжело дыша — видимо, перепалка с охранником далась ему нелегко.

— Я была в отчаянии и полна тревоги за подругу! Как еще я могла попасть к тебе ночью?

— Не надо оправдываться, ты — молодец! Пойдем на стоянку такси рядом с больницей, — предложил он.

Уже сидя в машине и блаженно откинувшись на мягкую спинку сиденья, Матвей спросил:

— А что ты имела в виду, когда говорила насчет неудачной личной жизни Степаниды?

— Хм… все-таки запомнил! А тебе это интересно?

— Очень.

Алла рассказала ему в нескольких словах о горькой судьбе подруги скорее для того, чтобы отвлечь себя от грустной действительности, и мысленно попросила прощения у Степаниды за то, что она сдала всю ее жизнь этому симпатичному субъекту.

— Она столько лет была верна мужу, ухаживала за инвалидом? Почему?

— Любовь, сэр, — спокойно ответила Алла.

— Вот черт, — выругался Матвей, — выходит, я никого не любил, потому что я не способен на такое…

— Я такая же, как и ты, дело не в любви, просто Степанида — человек очень порядочный. Сейчас таких мало.

— Да она — ископаемое, твоя подружка! — воскликнул Матвей. — Или святая!

— Она хорошая, — вздохнула Алла.

— Мы ей поможем, будь уверена! — похлопал Аллу по коленке Матвей. — Эх, мне бы коньячку для ясности ума, чтобы унять это жуткое головокружение! Эй, начальник! — обратился он к таксисту и перешел на английский язык.

Таксист, маленький, сухонький мужичок, внимательно выслушал Матвея, кивнул головой и достал из своего «бардачка» бутылку местной водки из абрикосов.

— Тоже сойдет, — согласился Матвей, отдал таксисту деньги и, открыв бутылку, сделал большой глоток. — Хорошо! Прихожу в норму! Будешь?

— Нет… — с опаской покосилась на бутылку Алла, — хотя… давай, для храбрости!

Она тоже отхлебнула водки и закашлялась.

— Отрава!

— Ничего… местного разлива. — Матвей отвернулся и посмотрел в окно, блики сверкающих огнями витрин отражались на его бледном лице. — Знаешь, о чем я подумал?

— А вот мысли я не умею читать, несмотря на свой демонический вид, — успокоила его Алла.

— Что я всю жизнь общаюсь с женщинами, в которых не уверен, что они не бросят и не предадут меня живого и невредимого, а уж что говорить, если бы меня парализовало или я не смог бы приносить в дом большие деньги… — Матвей сокрушенно махнул рукой. — Может быть, я поэтому и не женат до сих пор?

— Эка, загнул! — качнулась Алла и погрозила ему пальцем. — Сразу хочу предупредить, что завоевать мою подругу у тебя нет никаких шансов! Нечего черту на ангела засматриваться!

— Почему?

— Она не любит красивых мужиков, считая их бабниками — раз!

— Правильно считает, но каждый бабник мечтает встретить ту единственную, которая сможет остановить его.

— Она никогда не станет отбирать у ребенка отца — два, а у тебя, насколько мне известно, скоро ожидается пополнение в семействе?

— Спасибо, конечно, за откровенность, но семьи-то нет, значит, и разбивать нечего!

— А ребенок?

— Ребенок ни при чем, он без отца не останется.

Алла внимательно посмотрела на Матвея, как будто только сейчас его увидела.

— Знаешь что? А я тебе помогу. Вот на вашу свадьбу со Стешей я пошла бы свидетельницей. Может, ты и не будешь верным ей всю жизнь… но несколько лет настоящего счастья ты подруге точно подарить сможешь.

— Обижаешь, я докажу, что смогу стать не одноразовым вариантом. Я ведь считаю себя виноватым.

— В чем? — спросила Алла.

— Ну, как же… не ввались я тогда к Стеше в машину, не опоздай она в загс, возможно, ее муж не напился бы и не пошел в туалет, а следовательно, остался бы живым. Эта женщина столько лет была несчастлива, и вот наконец-таки решилась изменить свою жизнь, а тут я… — сокрушенно сказал Матвей.

— Стечение обстоятельств, — икнула Алла.

— А то, что она осталась в клубе, как ты назовешь?

— Роковое стечение обстоятельств, — меланхолично ответила она ему.

Таксист остановил машину и показал на здание ночного клуба. Матвей рассчитался с водителем, вышел из машины, открыл дверь и подал руку Алле.

— Никогда так не делай при Степаниде! — предупредила она.

— Почему?

— Она испугается, подумает, что ты хочешь ее очаровать, а то и того хуже, соблазнить…

Аллу сейчас тоже шатало и качало, правда, от выпитого спиртного.

— Мне придется пересмотреть все свое поведение, — вздохнул Матвей, — вести себя грубо и порядочно.