По кому Мендельсон плачет

В больнице они первым делом выяснили, где находится отделение кардиологии. Именно туда почему-то поместили Игоря. Раздобыв эти сведения, все трое отправились к многоэтажному кирпичному зданию, резко диссонирующему со старинными больничными корпусами.

Мариинская больница для бедных, как ее называли с момента основания, была открыта в 1803 году на средства благотворителей. Проект больницы разработал ни много ни мало сам Джакомо Кваренги. И сделал он это по приказу императрицы Марии Федоровны, которая слыла гуманисткой и пожелала иметь в столице заведение для самых бедных слоев населения.

Оно и понятно, вид больных нищих на улицах столицы мог испортить настроение кому угодно. Да и перед иностранцами неудобно. Этих ведь хлебом не корми, дай только найти у нас какое-нибудь грязное пятно. Так что светлейшая императрица порылась у себя в закромах, с императором побеседовала, с друзьями, и нашлись средства для строительства больницы.

В пору советской власти классовые различия стерлись, поэтому больница принимала всех. Но в годы «перестройки» не просто бедных, а нищих в стране развелось видимо-невидимо, и больница снова открыла двери исключительно для них.

С наступлением новой посткоммунистической власти повелось, что именно в эту больницу со всех концов города свозили подобранных на улицах бездомных бродяг, а также всех прочих бедолаг, не имеющих при себе полиса. Так что контингент тут был соответствующий. И отношение к пациентам и их родственникам тоже.

Койки с больными начинались от самого входа в отделение. Когда друзья поднялись на четвертый этаж и вышли из кабины лифта, они сразу же наткнулись на трех старушек, премило устроившихся кружком. Одна из них без всякого смущения перед посторонними натягивала на себя в этот момент чулки. В коридорах было шумно и неопрятно из-за большого количества коек, кроватей и раскладушек, мимо которых приходилось пробираться. Возле всех коек имелись разнокалиберные тумбочки, частенько заставленные кружками, бутылками и заваленные прочим бытовым барахлишком, что порядка в коридорах тоже не добавляло.

— Я даже не представляла, что у нас в стране такое возможно, — ошеломленно шептала Эдита.

Ее бабушку отвезли в госпиталь ветеранов войны, там условия для пациентов были сравнительно приличными. А тут творилось невероятное. Врачи сбивались с ног, пытаясь справиться с огромным наплывом больных. А тех меньше не становилось.

— Раньше я такое столпотворение в больнице видела только в кино. Помните «Итальянцы в России»? Там в начале фильма в итальянской больнице тоже в коридорах люди лежали все вперемешку.

— Только там и мужчины, и женщины, и беременные, и калеки — все подряд. А у нас все-таки дамы отдельно, мужчины тоже отдельно.

Пробравшись сквозь ряды бабушек, друзья очутились на мужской половине отделения. И тут ситуация была не лучше, а пожалуй, еще хуже. Если женщины еще как-то следили за порядком на своей территории, то мужчины попросту махнули на все рукой. Болеть так болеть, а помирать так и помрем. Нам не привыкать. И хуже точно не будет. Вот что читалось буквально на всех мужественных заросших щетиной лицах.

Эдита пробралась к дежурной сестре и попросила:

— Нам нужен Игорь Корольков.

Девушка посмотрела в компьютер и сказала:

— У нас в отделении такого нет.

Эдита удивилась:

— А в справочном сказали, что он тут.

Девушка строго на нее взглянула и повторила:

— Я же вам сказала, что его у нас нет.

— А где он?

— Я вам не справочная.

— Но в справочной нас как раз и послали к вам.

— Это безобразие какое-то! Вы мне мешаете работать! Уходите!

Немножко покричав на Эдиту и поняв, что та все равно не уйдет, девушка снова полезла в компьютер.

— Не понимаю, нигде ни в одном отделении нашей больницы вашего Королькова нет.

— Что? — У Эдиты даже дыхание перехватило. — Как нету?

— Вы уверены, что его именно к нам привезли?

— Да. Врач на «Скорой» сказал, что место дала ваша больница.

— Не понимаю. Идите в приемный покой, разбирайтесь там.

Говоря это, девушка достала журнал, полистала его и вдруг заявила:

— Вот, нашла! Вот в чем причина. Ваш Игорь сегодня утром переведен в реанимацию, а в компьютер мы эту информацию занести еще не успели.

— Как в реанимацию? Почему?

— Наверное, ему стало хуже.

— А где у вас тут реанимация?

— Там, — равнодушно кивнула девушка. — За углом. Увидите дверь, спросите у врача.

За углом было несколько дверей, среди которых нашлась и с нужной табличкой. В реанимацию друзей, ясное дело, не пустили. Не такое это место, чтобы туда соваться всем подряд. Тут на друзей снова немножко накричали, что они суются, куда не следует и отрывают занятых людей от их дел, а потом все же помогли.

— Кто у нас тут Корольков?

Упитанный белесый мужчина лет пятидесяти поднял руку.

— Я! Корольков — это я!

— К вам тут девушка пришла, — сказал врач. — Нервничает сильно. Зачем это вы ей так нужны, хотел бы я знать. Я вот помоложе, а за мной девушки что-то не бегают.

Врач шутил. А вот мужчина с недоумением посмотрел на Эдиту. Она, в свою очередь, смотрела на него с не меньшим удивлением.

А потом сказала:

— Это не мой Игорь.