По кому Мендельсон плачет

— Осмотрюсь, а там решу — сказала она самой себе. — А то Мурашову хорошо рассуждать. Устроился там на пригорке. Небось не ему рисковать.

С этими словами девушка оглядела просторный участок. Ничего опасного или настораживающего не наблюдалось. Газон. Клумбы. Усыпанные желтым песочком дорожки то сходились, то расходились в разные стороны. Вдоль них цвели анютины глазки, высаженные сюда трудолюбивым садовником. Даже как-то не верилось, что тут живут люди, которые похищают стариков и женщин, ну или отдают приказы, чтобы их похитили.

— М-м-м…

Эдита еще не определилась до конца, как ей быть, когда из замка появилась человеческая фигура. Она проворно поспешила к девушке. Приглядевшись, Эдита почувствовала, как сердце у нее дрогнуло. Это была ее мама! Дорогая и любимая мамочка, которую девушка уже не чаяла найти.

«Мама здесь!»

В мгновение ока все сомнения развеялись, и Эдита вприпрыжку побежала навстречу маме. Все в ней ликовало. Мама нашлась. Какое счастье! Была и еще одна вещь, которая заставляла Эдиту радоваться. Значит, Мурашов не соврал ей! Ему можно верить!

Однако радость Эдиты длилась недолго. Она заметила, что мама не торопится ей навстречу. Где-то на полпути она остановилась, развернулась и побежала назад к замку. Она продолжала звать Эдиту за собой, но останавливаться не собиралась. Вместо этого она махала ей, зовя к себе. А бежала так быстро, что девушка едва поспевала. Расстояние между ними, несмотря на все Эдитины усилия, не только не сократилось, но вроде как увеличилось.

«Ничего себе мама дала стрекача, никогда бы не подумала, что она у нас такой мастер бегать».

К этому времени родительница уже скрылась за тяжелой дверью, а Эдита немного притормозила. Во-первых, чтобы отдышаться. А во-вторых, потому что ей припомнился их последний выезд на природу. Поехать решили на электричке. И если на пути туда проблем не возникло, то возвращаясь обратно, они на последнюю электричку до города опаздывали. Она уже гудела, оповещая о своем скором прибытии, а они трое были еще метров за триста до станции.

— Поднажмем! — скомандовал папа.

Он схватил маму и помчался вперед. Где-то на середине дистанции Эдите пришлось подхватить мамулю под вторую руку, один папа уже не справлялся. И так вдвоем они и доставили маму до станции. С огромным трудом, надо сказать, доставили. На платформу они внесли ее буквально на руках. Мама лишь для отвода глаз вяло перебирала ногами, почти не касаясь при этом ступеней. И когда они оказались в поезде, все смотрели только на них, ведь мама дышала так тяжело, что временами заглушала грохот самого состава.

Когда мама немного отдышалась, она выразительно посмотрела на папу и сказала:

— Чтобы это было первый и последний раз.

— Что, дорогая?

И тут она вознегодовала:

— Да я чуть Богу душу не отдала, а он спрашивает что!

И чтобы эта женщина сейчас смогла соревноваться с Эдитой в скорости? Да быть того не может! Или сама Эдита совсем ослабела? Да и куда это ее мама так несется?

Одолеваемая всеми этими мыслями девушка затормозила окончательно шагах в десяти от дверей. Но было уже поздно. Из дверей выскочили какие-то крепкие ребята, при одном взгляде на которых Эдита испытала стойкое дежавю. Это с ней уже было. Или что-то очень похожее, но было. И повторения прошлого она совсем не хотела.

Все ее нутро кричало и требовало одного — бежать! Бежать как можно быстрее и дальше отсюда. Но девушка явилась сюда с определенным планом. И этот план требовал от нее другого — она должна остаться. И она осталась. И не просто осталась, а спокойно стояла, глядя на подбегающих к ней мужчин. И потом терпеливо вынесла, когда ей скрутили руки и поволокли за собой, хотя никакой необходимости в таком грубом обращении не было. Девушка и не думала сопротивляться и вообще не проявляла ни агрессии, ни желания скрыться.

Она лишь сказала:

— Если вы всех так встречаете, то скоро к вам совсем перестанут ходить гости.

Мужчины ей ничего не ответили. Они вели Эдиту, как заключенного, заломив ей руки за спину и заставляя идти, низко опустив голову. Девушка могла видеть лишь пол у себя под ногами. Ничего не скажешь, красивый пол в этом замке. Сначала шла гранитная плитка, потом начался искусственный мрамор, который, в свою очередь, сменил наборный паркет. Эдите даже не нужно было поднимать головы, чтобы понять, что обстановка в этом доме дорогущая. Даже круче, чем в том поместье, где ей довелось побывать прошлой ночью.

И снова холодная дрожь пробежала у нее по спине. И девушка начала жалеть, что позволила втянуть себя в эту авантюру. Как она могла столь безоглядно довериться Мурашову? А вдруг он не сдержит данного ей слова? Вдруг он вообще все это придумал с той лишь целью, чтобы заманить Эдиту в этот чудовищный замок и передать в руки ее врагам?

— Нет, нет. Он не такой. Он не мог. Мурашов хороший. И все будет хорошо.

К этому времени ее усадили, или, правильней сказать, швырнули в кресло. И оба ее конвоира замерли по обеим его сторонам. Во всем огромном доме было удивительно тихо. Не раздавалось ни единого звука. И от этого становилось еще страшней.