По кому Мендельсон плачет

— Краска. Специальная сценическая краска, которая на первый взгляд по цвету и консистенции и впрямь не отличается от крови. Именно этой «кровью» на сцене театров истекают раненые дуэлянты или казненные на плахе короли.

— Краска! Ну а дыра во лбу? У нее же было отверстие от пули! Вот тут!

И Саша ткнул себя в лоб.

— Тоже грим. Очень умело наложенный. Она же актриса. Ей ли не знать все эти штучки.

— Но зачем? — воскликнула Эдита. — Зачем тете Ире было изображать из себя мертвую?

— Все исключительно ради вас, моя дорогая. Чтобы вы в полной мере ощутили весь ужас своего положения. Ваша матушка пропала. Бабушка тоже. Отец неизвестно где. Жених вас бросил. Вы одна! А вокруг вас бродят злодеи, уже погубившие ваших близких. И кольцо их вокруг вас сжимается.

— Я… Я примерно это и почувствовала, — дрогнувшим голосом произнесла Эдита. — Но зачем тетя Ира хотела меня напугать?

— Во-первых, все из-за своей любви к сценическим эффектам. А во-вторых, чтобы с вами было легче справиться. Куда проще манипулировать человеком, воля к сопротивлению у которого подавлена страхом. Вы, моя дорогая, должны были послужить разменной монетой в торге с вашей мамой. И чем сильней вы были бы к этому моменту деморализованы и запуганы, тем лучше, так считала ваша знакомая. И вы сами ей невольно в этом помогли.

— Я? Когда это?

— Когда позвонили ей с просьбой о помощи. И в телефонном разговоре упомянули, что не можете попасть к себе домой.

— Я и не могла! Замки то ли были сломаны, то ли поменяны.

— Никто ваши замки не трогал! — вступила в их разговор Лена. — Они все находятся в полной исправности. Мы с ребятами попали в квартиру без всяких проблем.

— Но как же так? — удивилась Эдита. — Вы попали, а я почему без всякого успеха пыталась попасть к себе домой? Замки мне не поддавались.

— Видимо, ты приехала домой как раз в тот момент, когда там рыскала Ирина, — объяснила Лена девушке. — Она заблокировала замки изнутри, вот ты и не сумела попасть домой.

— Но за что она ко мне прикопалась? — простонала Эдита, глядя на следователя. — Что я ей такого сделала?

— Это вопрос не ко мне. Могу лишь сказать, что дар перевоплощения изрядно помог нашей актрисе в ее задумке. Она и в замок вас заманивала, переодевшись вашей мамой и слегка загримировавшись под нее.

— Так это была тетя Ира?

— Разве вы не заметили странностей? Или были в таком состоянии, что не обратили внимания?

— Она… она не подпускала меня к себе близко. Велела держаться на расстоянии от нее. А голос… Она сказала, что простудилась и охрипла.

— Переодевшись вашей мамой, Ирина хотела, чтобы вы для нее что-то сделали?

— Да. Я должна была достать из банковской ячейки кое-какие документы. По работе, так я понимаю. И отвезти эти документы тете Ире… Вот ей!

Следователь взглянул на Марину. Во взгляде его был укор.

— Вы хоть понимаете, что могло произойти, окажись эти документы в чужих руках? Как преступники вызнали, где вы спрятали вынесенные из лаборатории научные материалы, мне примерно ясно. Я вас за это не осуждаю. Не всякий выдержит и десятую часть тех пыток и издевательств, которым подвергли вас эти люди.

— Я сказала им, где спрятаны материалы, — пробормотала мама. — Но я отказалась за ними ехать.

— И тогда они решили использовать вашу дочь. Вы же оставили на ее имя доверенность в банке.

— Да, по договору доступ к ячейке имела я или моя Эдита.

Какое-то время следователь в упор смотрел на маму, а потом сказал:

— Вам чертовски повезло, что все закончилось так, как закончилось.

Эдита видела, как съежилась ее мама. Какой виноватый был у нее вид. Девушке стало страшно ее жалко. Сколько ей всего пришлось вынести, а тут еще следователь со своими упреками лезет! Разве это справедливо? Эдита взглянула на Мурашова. И надо отдать ему должное, он тут же поспешил на помощь.

— Вернемся к нашим задержанным, — произнес он, и очень скоро все забыли и про маму, и про полученный ею от следователя выговор.

— Очаровать простодушного Александра Сергеевича было для такой опытной притворы и актрисы сущим пустяком. Она легко убедила его как в своей любви, так и в том, что он лучший из всех мужчин. И единственное, чего ему не хватает, так это свободы.

И тут Александр Сергеевич неожиданно заговорил:

— Марина, я виноват, признаю. Но понимаешь, Ира все время пела мне, что ты меня не ценишь. Что я нахожусь у тебя на вторых ролях. Что если бы у меня была своя собственная лаборатория, то я бы совершил массу новых открытий. И честно говоря, в этом была толика правды.

— Ни грамма правды! — отрезала Марина. — Сашка, как ты не понимаешь? Ирка просто тебя использовала. И если уж говорить честно, то ты отличный исполнитель, но собственных открытий тебе не совершить. В тебе нет самого главного, в тебе нет искры.

— Не тебе судить других! — взвизгнула тетя Ира, со злобой глядя на свою бывшую подругу. — Я все про тебя знаю! Сдала своего старика Глобуса, подсидела его и теперь радуешься. Загребла все под себя одну. А другим разве не хочется славы и денег? Разве Саша недостоин чего-то лучшего? Я его правильно учила, надо активней добиваться своего.