По краю обмана (СИ)

-Что происходит? -сквозь зубы поинтересовалась я у родителя, который приобнял меня за талию и провел внутрь зала. Роман и Юрий нас сопровождали, держа на лицах совершенно каменное выражение, но сомневаться не приходилось -они подмечают все и сразу. В зале, на потолке которого сияла огромная люстра из тысяч хрустальных подвесок и цветного венецианского стекла, обнаружилась вся элита нашего города, которая тут же впилась в меня десятками голодных взглядов. Разумеется, любопытство маскировалось очаровательными улыбками и комплиментами, но лично я видела каждого из присутствующих насквозь, и понимала, что они явно чего -то ждут. Вопрос в том, чего? Знали об этом, кажется, все, за исключением меня. Начиная невольно нервничать, я перехватила у официанта бокал с шампанским, игнорируя выразительный взгляд родителя, и незаметно обвела зал взглядом, отмечая, что журналистов внутри максимум человек пять, и то только с центральных телеканалов. Любопытно. Сегодня явно что -то планируется, но сомневаюсь, что смогу вытянуть из папы хотя бы слово.

-Все в порядке, солнышко, -папа передал меня Ольге Юрьевне, словно эстафетную палочку, и направился на сцену, где уже стоял микрофон и на которую были нацелены все телекамеры. Раздраженно посмотрев ему вслед, я перевела взгляд на мачеху, которая блистала улыбкой и выглядела просто замечательно, будучи одета в красное платье ниже колена и черные замшевые туфли на высоких каблуках. Нетипичная для нее цветовая гамма, но какое мне, собственно, дело? Тем не менее, я начинала нервничать все сильнее и обернулась, ища Юрия, присутствие которого здорово успокаивало.

-Расслабься, -посоветовала Ольга Юрьевна, увлекая меня поближе к сцене, где стояли мягкие кресла, половина из которых были заняты представителями средств масс -медиа.

-Вы сейчас серьезно? -скептично осведомилась я, позволяя усадить себя в одно из кресел. Мачеха села рядом и, как будто этого мало, положила свою руку поверх моей, явно опасаясь, что я сбегу. Нервно постукивая по полу ногой, благо длинный подол платья позволял это делать, не привлекая внимания, я устремилась взглядом на сцену, на которой папа как раз собирался сделать какое -то объявление. Ольга Юрьевна сжала мои пальцы, то ли подбадривая, то ли прося удержаться от глупостей, и я метнула в нее раздраженный взгляд. Я ничего не понимаю и мне это совершенно не нравится.

-Я собрал вас всех здесь, чтобы сделать важное заявление, -папа тем временем привлек всеобщее внимание, -в связи с ухудшением самочувствия я вынужден досрочно сдать полномочия и оставить свой пост.

Вспышки фотокамер и всеобщее молчание были ему ответом. Я вцепилась в подлокотники кресла, боясь пропустить хотя бы слово. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Папа сдает полномочия? Серьезно? Такого развития событий я представить не могла, он же и года в кресле мэра не просидел! С другой стороны, это было предсказуемо, папа все же болен и…

-Досрочных выборов не будет, -папа сделал глоток воды и продолжил, -ибо у меня уже есть кандидат, которому я с полной уверенностью готов передать свою должность.

На сцену, повинуясь приглашающему жесту, вышел улыбающийся Платон. Я остолбенела, глядя на своего жениха, который еще вчера томился в плену у Грифанова, а сегодня выглядел так, словно вернулся с курорта. Какого черта происходит?!

Дальнейшее для меня превратилось в какое -то смазанное пятно, ибо торжественные речи меня не сильно интересовали на фоне свершившейся кадровой перестановки. Пока Платон хорошо поставленным голосом убеждал всех присутствующих, что справится со всеми возложенными на него обязательствами, а потом обменивался с папой демонстративным рукопожатием, я тупо пялилась на сцену, машинально улыбалась и мечтала сквозь землю провалиться. Под бурные, пусть и несколько смущенные овации, папа и Платон спустились со сцены и направились к нам с Ольгой Юрьевной, я же едва сдержалась, чтобы не влепить будущему мужу звонкую пощечину. Нравлюсь я ему, как же! Наверняка с самого начала знал, на что подписывается, и согласился взять меня в жены в придачу к креслу мэра!

Позволив Платону поцеловать меня в щеку, я взяла его под руку, надеясь, что жажда убийства на моем лице не написана. Выдержав протокольные пятнадцать минут, я поспешно отступила в глубь мэрии, зло идя по коридору и ища первую же незапертую дверь, буквально кипя от негодования. Платон, окруженный журналистами, не должен был за мной последовать, но папа ловко переключил все внимание на себя и дал возможность моему жениху догнать меня в момент, когда я пыталась захлопнуть дверь перед его носом.