По краю огня (СИ)

Грудь кольнуло теплое и острое — черный коготь на шее больно впился в кожу. А сковавшее по рукам и ногам оцепенение вдруг дало трещину и прорвалось голосами, заглушающими всё вокруг — и драконий рев над головой, и грохот далекого «звездопада», и собственные мысли. «Это наша земля, и защищать ее, кроме нас, больше некому»… «А ты, Нейл? Ты ведь тоже приносил присягу»… «Вот уж не думал, что ты такая размазня, эль Хаарт»…

Голоса мертвого капитана, Сандры и Фаиза слились в один. Нейл открыл глаза. Обвел взглядом опоясанное стеной огня поле павших, медленно сдвинул брови и, упершись ладонями в землю, поднялся на дрожащие ноги. Сделал шаг вперед, еще один. Шевельнул пальцами, отпуская на волю голодные нити силы, закрыл глаза и увидел, как в сгустившейся вокруг темноте замерцали серебристые искры — последние искры жизни людей и драконов, израненных, переломанных, которым никто уже не мог помочь. Их были сотни здесь. И они всё еще дышали.

Нейл опустил голову.

— Простите меня, — беззвучно выдохнул он, чувствуя, как со всех сторон потянулись к нему мерцающие жемчужные нити. — Простите меня, если сможете…

Маг вскинул руки, смыкая над головой грани защитного зеркала, и выставил вперед ладони. Почувствовал, как медленно, капля за каплей, возвращаются силы, как отступает усталость, как невесомая серебристая сеть опутывает его, словно кокон, и улыбнулся одними губами. «Бери и иди». Я возьму, подумал он. Но я никуда не уйду. Я останусь здесь, с вами — я и все те, кто не убоится огня!

Дым, стелящийся над карьерами, задрожал, толстыми неповоротливыми змеями устремился вниз, и вслед за ним, повинуясь призыву, поползли по земле дрожащие языки пламени. Воздух сгустился, окутал прозрачные стенки сферы черным плащом, и в зыбком колышущемся мраке сверкнули острые грани чешуи. С сухим треском распахнулись над поднявшимся гребнем огромные крылья, вспыхнули горячим золотом бельма без зрачков… Отпусти меня! Ты подарил мне жизнь — так дай мне свободу! Дай мне увидеть небо и разогнать темноту, позволь ветру трепать мои крылья, оборви цепь! Отпусти меня!.. Ты ведь сам этого хочешь!..

И Нейл отпустил.

Черное облако в центре долины пошло крупной рябью. Последние отблески пламени у карьеров погасли, и поле боя на миг словно бы замерло в предчувствии беды: примолкли катапульты и трибушеты, растворились в ночи отблески силовых разрядов, рвущий небо вой рассыпался, затихая, далеким эхом. Долину окутала тьма — и почти сразу в самой ее глубине призрачно вспыхнуло алое пятнышко. Оно дрожало, жарко пульсируя в темноте, оно горело чистым пламенем нижнего мира и с каждым мгновением становилось всё больше и больше. Что-то металось там, в дыму, как в клетке, — огромное и живое.

Что-то рвалось на волю.

Многоголосый вздох пронесся по замершей галерее, разбив тишину, и Райан Рексфорд, словно очнувшись, одним движением расправил плечи:

— Фантомаг там, — выдохнул он. — Восьмой, Десятый! За мной!

Не дожидаясь ответа, Райан рывком отстранился от перил и исчез в толпе. Покрытые копотью буревестники двумя тенями скользнули следом. Номер Двенадцатый, проводив взглядом их спины, вновь обернулся к правому флангу. Вытянул шею, всмотрелся в дрожащий над карьерами багрово-черный сгусток и нахмурился: бока дымного шара стремительно шли алыми трещинами. «Как драконье яйцо, что вот-вот лопнет, — пронеслось в голове. — Огненный фантом! Так, значит, не водой единой?..»

Буревестник, жадно сощурившись, придвинулся вплотную к парапету — и невольно отшатнулся назад, когда «яйцо» вздрогнуло, приподнялось над землей и разлетелось в клочки, опалив глаза нестерпимо горячим светом. Черная долина вспыхнула алым и желтым.

— Боги-хранители, — сипло прошептал кто-то позади номера Двенадцатого. — Дракон!..

Буревестник, смаргивая выступившие слезы, отнял ладонь от глаз и поднял взгляд вверх.

Да, это был дракон. Такой, каких еще не рождала земля: сотканный из дыма и пламени, вьющийся кроваво-красными кольцами под распахнутой огненным заревом сенью крыл, и невероятно, непредставимо огромный — даже каменный страж Даккарая рядом с ним гляделся игрушкой. А еще он был живой. Совсем как те, другие, в небе над потухшими карьерами, что при виде него сыпанули в стороны.

Это был дракон. И он был в ярости.

Дрожащие огненные крылья взметнулись вверх, забился змеей бесконечно длинный хвост с веером докрасна раскаленных перьев-клинков на конце, распахнулась зубастая пасть, выпустив в небо короткую струю пламени…

— Прочь! — гулко, рокочуще пронеслось над долиной, и вся она, словно не веря сама себе, застыла в оцепенении. — Убирайтесь! Это моя земля!..

По спине номера Двенадцатого скатилась вниз холодная капля пота. Голос твари, низкий и мертвый, не имел ничего общего с человеческим. В нем гудел огонь, трещала рассыхающаяся земля, в нем слышался отзвук «небесного грома», и это было страшно. Впервые по-настоящему страшно — уже лишь оттого, что невозможно.

— Прочь! — ревело пламя. — Прочь! Убирайтесь отсюда!..