По краю

Ипатий проследил за ее рукой и кивнул. Он пододвинул лестницу, забрался наверх. Книга оказалась тяжелой и очень старой с пожелтевшими, обтрепанными страницами. На титульном листе стояла витиеватая дата семисотлетней давности.

— О, да у вас экземпляр, написанный рукой самого Руфуса!

— Причем самый последний, исправленный и дополненный, — откликнулась Юстина.

— С каждым днем все больше и больше привязываюсь.... к вашей библиотеке!

Ипатий, присев на стремянке, перелистывал книгу, иногда задерживаясь на отдельных статьях. Наконец, он добрался до конца фолианта и воскликнул:

— Вы только послушайте, что пишет о хивиях Безумный Руфус!

Юстина отложила книгу.

— 'Хивии — злобные существа женского пола, хитростью проникающие в человеческие жилища. Они избирают семейные дома и вносят разлад промежду мужа и жены, являясь по ночам к мужчине в облике женщин, одаривают ласками, и сосут кровь у спящих. Еженощно они лишают мужчину сил, пока наконец он не умирает. Убить нечестивиц почти невозможно — они нечувствительны к чарам, но, схваченная за шею, хивия теряет свои магические силы.

От преступной связи между мужчиной и хивией рождаются девочки, точные копии матери — такого проклятье их рода.

В привычках хивии оставлять маленькие подарки, так они покупают доброе к себе расположение, стремясь обмануть бдительность хозяев'.

— Сосут кровь? — удивилась Юстина. — Никогда не слышала ничего подобного! Это вздор!

— Что вы хотите?! Книге семьсот лет, тогда в умах царило суеверие, а знания заменяли небылицы. Хотя и сейчас мы успешно пользуемся теми же древними россказнями.

— Кое-кто с вами бы не согласился, — заметила Юстина. — Многие считают, что 'золотой век' канул в прошлое. И древние небылицы имеют под собой почву. Нам и не снились такие чудовища, какие бродили в давние времена.

— Вы романтизируете прошлое.

Юстина наклонила голову к плечу и усмехнулась.

— Первое упоминание о Корриках относится к периоду Второй Смуты. Ваш предок возглавил сопротивление и отстоял город. За доблесть и заслуги он был избран шестьдесят четвертым градоначальником.

— Вы прекрасно осведомлены.

— Благодарю. Ваш отец гордится своими предками и любит рассказывать о них. А вы гордитесь ими?

— Я? Неожиданный вопрос. Приятно сознавать, что принадлежишь к славному роду.

— По-моему, гордость за предков — и есть романтизация прошлого.

Ипатий мгновение пристально смотрел на Юстину и улыбнулся.

— Чистая победа. Вы доказали, что и я такой же романтик.

Юстина поднялась с дивана.

— Пора проведать папу. Они с Фотием с утра играют в шахматы. Утверждают, что эта игра успокаивает нервы.

Она ушла, а Ипатий засунув книгу обратно, спустился со стремянки вниз. Ему не сиделось, и он расхаживал по комнате, иногда с усмешкой покачивая головой, вспоминая разговор с Юстиной.

Из прихожей донесся неразборчивый шепот. Ипатий остановился, прислушиваясь. Была в нем какая-то неправильность. Да и кто мог шептаться в прихожей посреди белого дня? Ипатий приблизился к дверям. Слова не стали разборчивее, но, чудилось, будто шепчут несколько голосов. Коррик осторожно приоткрыл дверь. Голоса, подобные жирным змеям, вползли в кабинет, но смысл слов ускользал по-прежнему. Огни в прихожей горели так, словно на них накинули черную материю. Голоса сделались громче, но повторяли и повторили все те же неузнанные слова. Ипатий настороженно сделал пару шагов вперед, приглядываясь к происходящему. И вдруг ему показалось, что сама мгла обступила его со всех сторон, но он очутился не в кромешной темноте, напротив, сквозь мешок мрака он видел прихожую и очертания предметов в ней. Не успел удивиться, как что-то рухнуло ему на голову.

— Ипатий! Ипатий! Он приходит в себя, — Юстина похлопало его по щеке. — Ну же! Открывайте глаза!

Боль сидела в голове как холодная и мокрая жаба на камне.

— Это потому что у вас на затылке лед, — пояснила Юстина и встревожено оглянулась на Фотия.

— Что за чушь ты несешь, сын? — потребовал Фотий строго.

— Я в слух это сказал? — пробормотал Ипатий.

— Про жабу — да.

— Не соврал.

— Что с вами случилось?

— У меня тот же вопрос.

Ипатий протянул руку и потрогал кусок льда в мокром и холодном полотенце, прижатый к затылку.

— Я была наверху, когда снизу раздался грохот. Вы лежали на полу, а рядом разбитая ваза. Моя любимая, кстати. А что вы помните?

— В голове путаница, — признался Ипатий. — Мы говорили с вами о романтическом прошлом, потом вы ушли, а я услышал шум из прихожей. Вышел, и там было....

— Что, что было?! — требовательно спросил Фотий.

— Не могу сказать. Я такого прежде не встречал. Мгла. Она меня окружила. Вы видели такое?

— Ты все еще заговариваешься, — сказал Фотий.

— Нет, совсем нет, — возразил Ипатий.

— Что же, позволь узнать, от тебя понадобилось мгле?

Ипатий ощупал карман.

— Ключ! Кто-то стащил его.

Глава 18

(Тот же день. Ночью.)