По кривой дорожке

Поигрывая гирями, Питер выжидательно наблюдал. Наконец, появился тот, ради кого он пришел. Томпсон Клингер, в свитере, шортах и тапочках на резиновой подошве, вооруженный ракеткой, шагал к корту, махая на ходу друзьям. Рядом жилистый парень невысокого роста. Клубный тренер, догадался Питер. Когда они свернули в коридор, Питер, чуть выждав, последовал за ними. Заглядывая в окошечки в дверях залов, он наконец разыскал Клингера и поднялся на галерею над кортом.

Играл Клингер прилично, учитывая, что у него уже круглился животик. Но до противника ему было далеко. Под ударами тренера, занявшего позицию в центре, волан метался по всему корту, и следом, раскрасневшись, с высунутым языком бегал Клингер. Время от времени тренер давал Клингеру возможность отыграться, как бы подогревая его азарт. Клингер вопил и хохотал, приходя в восторг от побед противника. Счастливый характер, жизнерадостная натура. И не подумаешь, что такой симпатяга способен на убийство.

Наконец Клингер приметил на галерее Питера. Подняв голову, 'усмехнулся.

^г

— Таким манером, — выкрикнул он, — этот сукин сын гоняет меня каждый день!

Минут пятнадцать спустя Клингер, судорожно глотая воздух, навалился на веревку корта, светло — каштановые волосы слиплись от пота, руки подняты в знак поражения. Тренер открыл дверцу, и оба вышли, смеясь и пошучивая.

В раздевалку Питер вернулся как раз вовремя: Клингер ушел в парную. Сняв плавки и прихватив полотенце, Питер отправился туда же. В сауне поначалу жар охватывал невыносимо. Клингер растянулся на деревянной скамейке животом кверху. В воздухе слабо и приятно пахло эвкалиптом. Завидя Питера, Клингер поднял голову и, узнав зрителя с галереи, ухмыльнулся:

— Ах это вы! Кажется, побегаешь эдак — и весь багаж соскочит, — он похлопал себя по животу. — А он, как ни в чем не бывало, знай себе растет.

— Тренер чересчур уж хорош. Не по зубам вам.

— Да уж надеюсь! У него не то четвертый, не то пятый разряд. Гоняет великолепно. А что-то я ваше имя не припоминаю…

— Ваше, Клингер, я знаю. А меня зовут Стайлз. Питер Стайлз.

— Ох ты! — Клингер приподнялся.

— Решил встретиться с вами тут, без свидетелей и без подслушивания.

Клингер сел и отерся влажным полотенцем.

— Ну понятно, у вас своя работа. Но мой адвокат строго — настрого запретил мне говорить про суд. И уж тем более с прессой.

— Да я о своих делах, не о ваших. Уверен, мои дела вам прекрасно известны. Но если…

— Стайлз, дорогой мой, ну откуда же мне знать про ваши дела?

— Если успели прочитать газету, кое-что вам известно.

— Газету?.. А — а, так это у вас в квартире повесили человека!

— Да. Репортера. Он следил за вашим делом, Клингер. Ну вот видите, об Уилсоне вам известно. В «Ньюсвью» вами занимаются несколько репортеров, — объяснил Питер, — и кто-то, Клингер, все время нам угрожает. Два дня назад изнасиловали жену Уилсона и прика зали передать боссу, редактору «Ньюсвью», отвязаться от вашего дела. Теперь ее похитили.

— Дела! — выдохнул Клингер.

— Жену прокурора тоже похитили и держали заложницей, а то Стронг слишком уж рьяно рвался обвинять вас. Зато теперь ваш адвокат легко добивается разрешения на отсрочку слушания дела.

„— Нет, я своим ушам не верю! — дрожащим голосом выговорил Клингер.

— Все подтверждается фактами. И у нас есть все основания считать, что «Синее небо» подрядило некую организацию — мы ее называем «агентством убийств» — выполнять всю грязную работу, нужную, чтоб оттянуть предъявление вам обвинения. Но, Клингер, они переусердствовали. Рано или поздно, всем вам: и вам лично, и Баннерману, и вашему адвокату, да и судье предъявят обвинение как соучастникам уголовного преступления. Я знаю, сейчас вы броситесь к своим друзьям трубить тревогу, известить, что мне все известно. Неважно. Они, пожалуй, даже решат, что пора кончать, и бросят вас, бой уж чересчур жаркий. Я пришел, чтобы дать вам шанс. Откажетесь — и я сам вас уничтожу.

— Но уверяю вас, я слушаю все как сказку! — воскликнул Клингер. — Агентство какое-то! И слыхом не слыхал!

— Наверное, нет. Название придумали мы. А настояящее название вам известно?

Клингер закрыл глаза трясущимися руками. В парной жарило невтерпеж.