По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов

Пережив так много потерь дорогих его сердцу людей, писатель боится привязываться, строить длительные и «функциональные», взрослые отношения. Он влюбляется в женщин, которыми не может обладать – а значит, не сможет и потерять: замужних, намного старше (Джейн) или моложе себя (кузина Виргиния, которая вышла за По в возрасте 13 лет, повторив брачные обеты в 15 и все равно оставаясь недосягаемой, недоступной для плотских отношений – сначала в силу возраста, затем из-за тяжелой болезни); ухаживает одновременно за двумя (Энн Ричмонд и Сара Хелен Уитмен, Фанни Осгуд и Эллен Элмет), добивается помолвки, которую сам же разрушает, заводит платонические романы. Он так боится проиграть очередную схватку с «Червем-победителем»[99], что готов капитулировать еще до объявления боя. Вдвойне печально, что последнюю помолвку По, обещавшую-таки перерасти в полноценный и, возможно даже, счастливый брак[100], прервала его собственная смерть.

Писатель неоднократно оказывается на краю гибели – он часто и серьезно болел, алкогольными эксцессами подвергал свою жизнь угрозе, в минуты отчаяния предпринимал попытки суицида. После смерти Джейн Стэннард природная впечатлительность По перерастает в болезненную, навязчивую чувствительность: он страдает от бессонницы, страха темноты, галлюцинаций, у него случаются моменты помрачения сознания, беспамятства; периоды апатии и хандры сменяются вспышками лихорадочного возбуждения. С 15 лет его преследуют повторяющиеся кошмары: во сне к его лицу прикасается ледяная рука, из темноты на него смотрит искаженное дьявольской злобой, чудовищное лицо… Писательство становится для По своего рода терапией – по крайнее мере, оно позволяет освободить запертые в его сознании пугающие и жуткие фантазии, запечатлеть их на бумаге, рационализировать их[101]. Хотя самые первые произведения По почти не сохранились, в ранних его рассказах уже намечен круг тем, который останется практически неизменным на протяжении всего его творчества, и смерть в этом списке занимает высшую строчку.

Первый же его рассказ, появившийся в печати – «Метценгерштейн» (1832) – показывает, что совсем еще юный автор задумывается о загробной жизни куда более серьезно, чем это присуще 20-летним сочинителям. «Метценгерштейн» становится визитной карточкой писателя. В этом рассказе уже намечены основные черты художественного метода и стиля писателя, в частности, отчетливая связь По с европейским литературным и культурным пространством: действие происходит в Венгрии, хронотоп произведения включает в себя старинный замок – образ, совершенно фантастичный для Америки (как и идея древнего аристократического рода – для страны, чья история укладывалась в пару столетий), но неотъемлемый для европейского ландшафта и для произведения в готическом стиле. С традиционной готикой рассказ роднит также мотив междоусобной распри и родового проклятия, рокового портрета (в данном случае – гобелена), образ центрального персонажа, наделенного порочной натурой, неукротимой сословной спесью и необузданным нравом. Без этих элементов в разной комбинации не обходился ни один английский роман ужасов конца XVIII – начала XIX веков, хотя По стремится «отмежеваться» от британской традиции, подчеркивая менее очевидный источник своего вдохновения – немецкую школу литературных ужасов и наследовавший ей «черный романтизм», представленный произведениями Гофмана, Шписа, Тика[102]. При первой публикации рассказ имеет подзаголовок «Повесть в немецком духе» (который По впоследствии уберет как нарочитый); фамилии двух враждующих семейств тоже звучат далеко не по-венгерски; эпиграфом взяты слова немецкого проповедника Мартина Лютера, инспирировавшего Реформацию и косвенно ответственного за охватившую Европу волну насилия, братоубийственных войн и творимых во имя «истинной религии» зверств. Само имя Лютера, как и его зловещие слова, адресованные пане римскому («При жизни был для тебя чумой – умирая, буду твоей смертью») добавляют атмосфере рассказа напряженности и подготавливают раскрытие одной из центральных его тем – соперничества и вражды.