По льду (СИ)

Подол светлого хлопкового платья поднялся из-за теплого дуновения ветра, и Вета поспешила пригладить его. Левая бровь изогнулась в непонимании и гневе. Она не понимала, как муж мог прикрывать гнусные поступки семейной ценностью. Александр Юрьевич соорудил щит из жены и сына, и Вету тошнило от того, каким жалким он был в эту секунду.

— Подкупая людей и изменяя мне со взрослыми женщинами? — прикрикнула она.

— Эти люди лоббировали мои интересы. Мне нужно было так поступать, чтобы мы вышли из нищеты, — на выдохе выпалил Александр Юрьевич. — Помнишь, как мы жили до рождения нашего сына? Девяностые были для нас тяжелым временем. Грабежи, мафия, обесценивание сбережений, пустые полки в магазинах, жизнь в хрущевке — это малая толика того, с чем нам пришлось столкнуться. Разве ты бы хотела такой жизни для нашего сына?

Слезы, стоявшие в глазницах, ручьем полились по разгоряченным щекам. И Вета даже не желала их убирать, позволяя промокнуть платью. Она отлично помнила, как вышла замуж за человека, не имевшего при себе ничего, как они скитались по хрущевкам и питались консервами. Память ей в этом не изменила. Обида душила ее в эту секунду из-за того, что собственный муж не понимал, что такое богатство ей было не нужно. Деньги были для нее мусором. Она хотела быть поистине счастливой с тем, кого любила. Но эта любовь разбилась о скалы этим поздним вечером, плавно перетекшим в ночь, когда Володя раскрыл все карты.

— Я хотела, чтобы, открыв НИС-групп, ты оставался честен с собой и со мной, — скрежещущим голосом сказала она.

Александр Юрьевич обхватил ладони Веты руками и прижался к ним влажными губами. Он вправду сожалел обо всем, что случилось, и боялся ее потерять.

— Ты не должна была узнать об этом.

— Но узнала, Саша, — Вета одернула руки и вытерла их о подол платья. — И все, что я хочу, — это поскорее уйти с сыном из этого дома. Нам не место в той империи, которую ты построил. Я хочу развод.

Одного мгновения хватило для того, чтобы резкие перемены отразились на лице Литвинова-старшего. Ярость пропитала каждую клеточку Александра Юрьевича, когда Вета обмолвилась о разводе и о том, что хочет забрать у него сына. Он вцепился в запястье жены мертвой хваткой.

— Отпусти меня, прошу, — взмолилась Вета, но Александр Юрьевич будто бы ее не слышал.

— И к кому ты уйдешь? К нему? — он перевел суровый взор на Попова, сидевшего на диване. — И не пытайся убедить меня в том, что у вас дружеские прогулки. Я вижу, как он на тебя смотрит.