По льду

– Он переживает о тебе… точнее о вас, – она заглянула в коляску к Соне, – она такая маленькая, – резкий взгляд мне в глаза, – вам всего хватает?

Я быстро кивнула, однако она даже не заметила этого.

– Район здесь скверный, – носок её сапожка пнул сугроб и продолжил делать в нем траншею, – я говорила ему, чтобы он не покупал здесь квартиры, а он… – она грустно улыбнулась, – за тобой бежит, Василисонька. Отпускать совсем не хочет.

Я вновь закатила глаза. Но промолчала, осознавая, что это только начало.

– Любит сильно, – она поджала губы, – как и мы с папой, – честный взгляд на меня, – а после того, как он рассказал нам о Сонечке, так… зачем говоришь, что она не Артёмова дочь, если она так похожа на него? Уж как я обрадовалась тогда! Всё говорила вам ребёночка завести, а вы… так и получилось – разладилась семья, а Сонечка теперь даже на другого папку записана! Так бы хоть денег на неё давали, чтобы вы…

– Это не его ребенок, – в который раз повторила я.

Она дёрнула головой в сторону и быстро захлопала веками. Вот теперь она по-настоящему сдерживала слёзы.

– Как же не его, если…

– Он хотел делать тест – пусть делает! – неожиданно разозлилась я, – я даже дам проклятое согласие! Может после этого вы поймёте и отстанете от меня?!

Надоели талдычить. Слишком частое повторение лжи, в которую они сами не верят. Пытаются вернуть меня? Зачем? Наши отношения и в самом деле были хорошими до всего этого… ужаса. Я даже удивлялась, когда мои прошлые подруги рассказывали о «ханже-свекрови», потому что моя была очень хорошей. Но… она позвонила мне тогда. В тот самый вечер, когда я ушла от Артема. И столько дерьма про себя я не слышала никогда.

Артем не рассказывал ей о наших проблемах. Не говорил и своему отцу – болтовней обычно страдала я. В тот вечер он много выпил и въехал в какой-то столб. Не пострадал, да и в больницу никто его упечь не смог, однако его мама поняла всё сразу. И естественно обвинила меня. Как итог – это первый диалог между нами больше чем за год. И она делает вид, что всё осталось по-прежнему.

Замечательная идея.

– Василисушка, – вновь исковеркала моё имя она, – солнце, пойми, что никто кроме тебя ему не ну…

– Погодите. А сам Артём знает вообще, что вы здесь? – перебила её я.

Отчего женщина поджала губы, дёрнулась, но осталась сидеть рядом.

– Это сюрприз, – сообщили мне.

Я хмыкнула.

– У вас даже ключей от его квартиры нет, – догадалась я.

Она мельком кивнула и вновь уставилась на мою дочь.

– Вы приехали донимать меня, а не его, – продолжила я.

И поймала на себе её возмущение.

– Не донимать, а поучаствовать в жизни невестки и внучки! – меня смерили негативным взглядом.

Я усмехнулась.

– Я замужем за другим мужчиной и разводиться не планирую, – вышло немного ехидно, – а Соня – вам не внучка. Так что вызывайте себе такси и уезжайте, пожалуйста.

Она открыла было рот, но я дополнила:

– А я в свою очередь обещаю, что не скажу ему о том, что вы были тут.

С секунду на её лице боролись две мысли, и в конце победила та, что была разумнее.

– Дай мне свой номер, – она выкопала из сумочки мобильник и начала добавлять новый контакт, – ты поменяла, а я хочу общаться. По большей части с внучкой.

Последняя фраза вышла у неё высокомерно. Я качнула головой.

– Записывайте, – я продиктовала ей старый номер Никиты, который он не возьмет, даже если захочет, – вы обещали, – я мотнула головой в сторону от дома. До свидания.

Я поднялась, взяла дочь на руки и собрала коляску, которую она тут же схватила и понесла к подъезду. Затем молча протащила её на этаж и, взглянув на Соню, кивнула мне. А после сбежала со ступеней и исчезла на улице, оставив нас у двери.

***

Вся наша история была бы невозможна, не сделай я тогда первый шаг.

Мы не были близкими друзьями или теми, кто часто находится в общей компании, потому и не общались. До того момента, пока на моё пятнадцатилетие мама не позвала их с его родителями в гости.

Я ощущала себя гадко, из-за чего просидела в своей комнате весь вечер, пока в зале обсуждали даже не меня, а то, насколько хороший сын вырос у моей мамы. Младший сын, которому повезло родиться мальчиком в патриархальной семье.

Артём отказался выносить хвалу моему братику, потому и пришёл ко мне, чтобы позвать на лавочку у дома и спокойно посидеть.

Мне было пятнадцать, ему семнадцать. Между нами не было пропасти осознанности, скорее огромная финансовая дыра, через которую постоянно приходилось перескакивать именно мне, когда я хотела показаться лучше, чем была на самом деле.

Его семья спокойно могла позволить себе дорогой подарок для соседской дочери, в то время как весь наш «накрытый стол» не стоил и десятой части той золотой цепочки. Мама была в ужасе в тот момент, когда они ушли, и я показала ей.

Но это было позже – сперва шёл длинный и неожиданно захватывающий диалог, в котором мы узнали кучу всего друг о друге и о множестве общих знакомых и друзей.