По лезвию грани (ЛП)

ОНИ были мертвы. Все они. Это было так невероятно хорошо — пережить их смерть. Тьма пела внутри нее торжествуя, в то время как остальная ее часть дрожала, отталкиваясь и ужасаясь. Она с болью осознала, что на поляне позади нее валяются трупы.

Ей потребовалась вся ее воля, чтобы спокойно сидеть и высасывать из них жизненную силу, ослабляя их тела и наращивая собственные резервы. Она думала, что это единственный способ убить их всех сразу и быстро. Наконец, она заразила их и использовала их собственную магию, чтобы подпитывать болезнь внутри них. Они ничего не чувствовали, пока магически ускоренная болезнь, наконец, не расцвела и не разорвала их жизни в несколько болезненных мгновений. Они не заслуживали пощады, но она хотела не столько их страданий, сколько их жизней. Им нельзя было позволить продолжать, и поэтому она быстро покончила с ними.

Со всеми, кроме их лидера. Что-то заставило ее убивать его медленно. Она наблюдала за его телом, когда оно сдавалось болезни, и чувство сильного насыщения, которое охватило ее, когда он лежал там, умирая, напугало Шарлотту до глубины души. Она должна была прервать это и убить, прежде чем начнет упиваться его болью.

Магия притягивала ее даже сейчас, шепча в ее разум, умоляя продолжать. Она заперла магию в клетке своей воли, заставляя ее утихнуть. Она нарушила клятву целительницы, но не была безмозглой мерзостью. Ещё нет. Она все еще могла держать ее в узде.

Ричард наклонился ближе к прутьям клетки, его длинные темные волосы упали на лицо. Она чуть не сделала шаг назад.

Шарлотта отметила, что у него хороший цвет лица. Стабильные показатели жизнедеятельности. Его тело было сильным и подтянутым, но все же он восстанавливался с удивительной скоростью. Его лицо было в грязи и синяках, а от одежды исходил запах застарелой мочи. Головорезы пытались избить и унизить его, но это не имело никакого значения. Он отказывался замечать это, как большинство людей сознательно принимают решение не обращать внимания на легкий дождь, когда спешат. Он не был унижен. Его не запугали и не избили. Расчетливый ум смотрел на нее его глазами. Он был похож на старого волка на цепи, смертельно опасного, хитрого, сдержанного на время, но выжидающего своего часа. От него исходила опасность. За годы своей врачебной практики Шарлотта лечила многих опасных людей: солдат, агентов, шпионов. Инстинкты подсказывали ей держаться от него подальше.

Ричард открыл рот.

Ее пульс тревожно забился.

— Ты настоящая, — сказал он.

Что?

— Ну да.

— Когда я очнулся в клетке, мне показалось, что ты мне приснилась.

Она не была уверена, что с этим делать.

— Ты был в бреду, когда мы встретились.

— Ты исцелила меня?

Она кивнула.

— Спасибо.

Она заставила себя сесть на груду сумок на земле. Собака работорговцев подбежала и легла у ее ног между ней и клеткой. Ричард поднял брови.

— Элеонора умерла, — сказала она. — Они убили ее, и они убили девушку, Дейзи. Потом они подожгли мой дом.

— Я сожалею.

В его голосе прозвучала неожиданная искренность.

— Ты навлек на меня этот кошмар, — сказала она.

Он кивнул.

— Да. Это не входило в мои намерения, но ответственность лежит на мне.

— Я хочу знать почему. Почему они так поступили с нами?

Ричард заерзал в клетке. Руки у него были связаны за спиной. Должно быть, это больно, поняла Шарлотта.

— Эти люди — работорговцы. Они совершают набеги на изолированные поселения в Зачарованном и Грани, а иногда даже в Сломанном. Они похищают мужчин и женщин и доставляют их на побережье к тайным местам встреч, где их забирают корабли. Оттуда пленников везут на Рынок, в тайный аукционный дом, где их продают тому, кто больше заплатит. Рабство было объявлено вне закона в течение трехсот лет, но они процветают.

— Как? Если рабство является незаконным…

Пограничным баронам всегда нужен корм для строительства и армии. Владельцы шахт используют рабский труд. Пользователи магии, которые связываются с запрещенными теориями магии, покупают объекты для своих экспериментов. А другие… ну, когда ты видишь богатого мужчину с молодой красивой женщиной под руку, тебе не приходит в голову спросить, свободна ли она?

— Это варварство.

Взгляд Ричарда стал жестким.

— Ты бы удивилась, узнав, сколько «слуг» приходит с Рынка.

Он был прав. Ей никогда бы не приходило в голову спросить кого-нибудь, не рабы ли их слуги. Она просто предполагала, что это не так.

— Работорговцев кормят свои собственные легенды, — сказал он. — Они одеваются в черное, вооружаются волкодавами, ездят на темных лошадях. Они появляются из ниоткуда посреди ночи, пожинают свой человеческий урожай, сжигают поселения дотла и исчезают, как призраки.

— Как ночной кошмар, — сказала она. Сволочи.

Ричард кивнул.