По лезвию грани (ЛП)

Она рассмеялась.

Он ухмыльнулся.

Шарлотта повернулась на бок и посмотрела на него.

— Когда целитель перестает быть целителем, могут произойти две вещи. Во-первых, ты умираешь, высосав из себя всю свою магию. И во-вторых…

Она медлила.

— Во-вторых? — подсказал Ричард.

— Ты становишься ходячей чумой. Ты тратишь свою магию, понимаешь, что нужно больше, и начинаешь питаться теми, кто тебя окружает, превращая другие жизни в топливо для дальнейшего убийства. Ты перестаешь быть человеком. В первый раз, когда я убила, когда заразила Вошака и его банду работорговцев, я не была уверена, что у меня хватит сил убить их всех. Поэтому я подпитывалась ими. Ты даже не представляешь, как это было чудесно.

Ее голос дрожал.

— Ты боишься этого, — догадался он. Тревога завыла у него в затылке. Он был уверен, что несколько лет назад читал статью, описывающую нечто очень похожее. Книга утверждала, что это был смертный приговор магу.

— Да. С тех пор я этого не делала. Как только начинаешь, соблазн продолжать слишком силен. В особняке бухгалтера, когда я была близка к своему пределу, я почувствовала тебя. Я ощутила твою жизненную силу. Это заставило меня проголодаться. — Она коснулась его лица. — Страшно?

— Нет, — он не боялся ее, он боялся за нее.

Она прочистила горло. Ее голос стал тихим.

— Некоторые люди думают, что они лучше других в том, что они делают. Я не думаю, я знаю. Я самая могущественная целительница своего поколения. Я не стану просто чумой, я спровоцирую пандемию в этом мире. Я стану живой смертью. Поэтому я скорее потрачу всю свою магию и умру, чем убью тысячи людей.

Она закрыла глаза.

— Мне не следовало этого делать. Пойми, там, на поляне, я увидела тебя в клетке, избитого и в синяках, а они расположились, словно на пикнике. Это меня так разозлило. Осушить их казалось единственным способом, и я сделала это. Я знала о риске, просто не понимала, насколько сильно притяжение магии.

— Ты была в шоке, — сказал он. — Поверь мне, я там был. Я видел твое лицо.

— Это не оправдание. Многие целители исчезают через несколько лет. Я всегда думала, что это потому, что они выгорают. А может, и нет. Может быть, вместо этого они сдаются, и их приходится усмирять, как бешеных собак.

— Остановись, — сказал он. — Не делай этого с собой. Тебя не посадят. Я никому не позволю прикоснуться к тебе.

— Ричард, если я когда-нибудь потеряю себя, ты должен остановить меня. — Ее губы коснулись его, теплые и податливые, и он наслаждался ее вкусом. — Я знаю, что прошу слишком многого, но обещай мне.

Что-то внутри него замерло при этой мысли.

— Я позабочусь об этом.

Он сделает это, потому что она его попросила. По крайней мере, он попытается. Он обнял ее и притянул к себе, желая защитить от всего, желая, чтобы она была в безопасности. Люди, твари, звери — он мог покончить с ними. Но как можно бороться с магией? Он не мог разрезать ее, не мог убить, и если она отнимет у него Шарлотту, он ничего не сможет с этим поделать.

Она прильнула к нему.

— Какой-то извращенный роман мы тут затеяли.

Он выдавил из себя улыбку.

— Уж не знаю. Могло быть и хуже.

— Как?

— Мы все еще ведем нашу войну. Мы могли бы просто сдаться.

— Мы не можем сдаться, — сказала она. — Если бы мы это сделали, все, что мы делали до сих пор, было бы напрасно.

— А тебя она тянет? Твоя магия?

— Это почти как если бы у нее была своя собственная жизнь. Я представляю ее темным зверем или гнездом змей. Иногда она спит, как сейчас, совершенно довольная. А потом я использую ее, и зверь просыпается и царапается изнутри, пытаясь вырваться наружу.

— Жаль, что ты не сказала мне раньше. — Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она была такой сладкой на вкус. — Мне не следовало просить тебя убивать команду. Мне не следовало отпускать тебя с корабля и точка.

— Ты не имеешь права указывать мне, что я должна или не должна делать, — улыбнулась она.

— Имею. Ты обещала повиноваться мне.

Она перевернулась и забралась на него с озорным выражением на лице.

— А если я ослушаюсь тебя, могучий сэр Ричард, что ты сделаешь?

— Понятия не имею. Наверное, я буду свирепо рычать, по-мужски так. — Он закинул руки за голову. Распущенные волосы прикрыли ее левую грудь. Ее правая грудь, будучи совершенной, великолепной с маленьким темным соском, почти розовым на фоне ее мягкой, бледной кожи была обнажена.

Она была так прекрасна. Он был поражен, что она позволила ему прикоснуться к себе. То, что она была здесь с ним, было каким-то чудом Вселенной.

— Ты пялишься на мою грудь.

Он поднял брови.

— Ну еще бы.

Она склонилась над ним, ее локоны рассыпались вокруг них, словно мерцающий занавес. Ее соски касались его груди, холодные вершины против тепла его тела. Он почувствовал нежный аромат цитрусовых, исходящий от ее влажных локонов.

— Ты боишься, что любовь ко мне сделает тебя слабее, Ричард? — прошептала она.

— Нет. — Она понятия не имела, как сильно он хотел ее. Если бы кто-то прямо сейчас дал ему гарантию, что она останется с ним, в обмен на отказ от его миссии, он не был уверен, каким был бы его ответ. Дурачок, ты слишком быстро и слишком сильно влюбился.