По лезвию грани

— Тетя Пита каким-то образом вырастила их в теплице позади своего дома. — Он позволил вину скатиться в горло. Восхитительный легкий вкус освежил его, шепча о болоте и доме.

Бреннан, леди Августина, общество голубокровных — со всем этим он мог справиться. Они были просто людьми. Но он понятия не имел, как защитить Шарлотту от самой себя. Он не мог потерять ее. Он напрягся при этой мысли, его мышцы вздулись, будто он боролся за свою жизнь. Его охватил страх. Он так редко боялся, и вот теперь сидел в ужасе.

Предложение, чтобы она пересидела это, будет иметь только противоположный эффект. Она просто будет бороться сильнее.

Он прокрутил в голове план. Они устроят Бреннану ловушку из двух частей, и он позаботится о первой половине плана. Если повезет, Бреннан заглотнет наживку, и участие Шарлотты может даже не понадобиться. Если ему не удастся разоблачить Бреннана, план не требовал, чтобы она использовала большую часть своей силы, только использование своего имени и положения. Ей особо ничего грозить не будет.

Если им повезет, он сделает все, что в его силах, чтобы сделать ее счастливой.

— Ты действительно не пытался покончить с собой? — спросил Кальдар.

Черт возьми.

— Самоубийство требует отчаяния. Я не был в отчаянии. Знаешь, почему я пил? Я пил, потому что был зол. Я поклялся любить и защищать ее. Я дал ей дом, обеспечил ее всем необходимым и хорошо с ней обращался. Даже если она не любила меня, этого должно было быть достаточно. Если бы она бросила меня ради мужчины, я бы понял. Я бы разозлился, но я не хотел бы привязывать ее к себе против ее воли, если бы она выбрала другого мужчину. Она ушла от меня, потому что ее жизнь была недостаточно хороша. Вот как низко я стою, где-то ниже «хорошего дома» и «никакой грязи во дворе». Я пил, потому что был зол, и я не собирался делать глупостей.

— Не сдерживайся. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.

— Я заслуживал большего, чем чертова записка!

— Может быть, она боялась, что не сможет уехать туда с тобой, — предположил Кальдар.

— Что, черт возьми, это значит? — Ричард развел руками. — Ты намекаешь, что я причинил ей боль?

— Нет, я имею в виду, что Марисса никогда не была склонна к конфронтации. Хотя, я не знаю, ты же ужасный ублюдок, когда начинаешь. — Кальдар подмигнул ему.

Ричард указал на него пальцем.

— О боги, перст судьбы. Избавь меня!

Он не станет бить брата. Это было бы неправильно. Ричард заставил себя сесть.

— Ты уже закончил?

— Да. Ну, нет, я мог бы продолжать, но я пощажу тебя. — Кальдар налил еще вина. — Все получится. Так всегда бывает.

Ричард поднял бокал.

— Я выпью за это.

* * *

СОФИ достала из кармана туники тряпку и тщательно вытерла лезвие. Они с Шарлоттой зашагали по тропинке в лес, волкодав трусил перед ними, как какое-то чудовище из детской сказки.

— Тебе обязательно делать это каждый раз, когда ты вытаскиваешь меч? — спросила Шарлотта.

— Если я проливаю кровь, — тихо ответила девушка. — А апельсиновый сок кислый. Он разъест лезвие.

— Почему бы не сделать меч из нержавеющей стали?

— Нержавеющая сталь не гнется. Меч должен быть гибким, иначе он сломается.

Очень похоже на людей.

— Это Ричард уговорил тебя стать моим телохранителем?

— Я попросила его. Он сказал, что такая возможность существует, но окончательное решение остается за вами, и у него «нет ни возможности, ни желания принуждать вас делать что-либо против вашей воли». Иногда он ведет себя очень официально.

Он бы мог сказать что-нибудь в таком роде, не так ли?

— Люди, с которыми мы столкнулись, без колебаний убьют тебя, даже если ты еще ребенок.

— Я тоже не буду колебаться, — сказала Софи со спокойной решимостью. — А я быстрее и искуснее.

— Ты еще ребенок.

Софи сделала шаг. Движения ее руки размазались: удар, удар, удар… три? Четыре?… и она вложила меч в ножны.

В лесу стояла тишина. Ничто не двигалось.

Софи вздохнула, протянула руку и толкнула пальцем четырехдюймовое деревце. Дерево скользнуло в сторону, разлетевшись при падении на четыре части.

— Это не так эффектно, когда оно не падает само по себе, — сказала Софи. — Я быстрее Ричарда. Ему требуется на треть секунды больше времени, чтобы натянуть вспышку на лезвие. Вы знаете, что это значит?

— Нет. — Каким-то образом она знала, что ответ ей не понравится.

— Это значит, что я могу убить его, — сказала Софи.

Мать Рассвета. Она тщательно подбирала слова.

— Ты хочешь убить Ричарда?

Софи покачала головой.

— Когда Паук слиял мою маму, Уильям убил ее. Он мой шурин, и это было убийство из милосердия. Мой отец умер вместе с ней. Технически он жив. Он ест, дышит и говорит. Но он… отсутствует. Он старается заботиться о семье, потому что это его долг, но если завтра все мы исчезнем, он спрыгнет с ближайшей скалы. — Софи повернулась к ней. — Это несправедливо. Я не умерла. Я все еще здесь, но ему все равно.

Она сказала это так категорично, а ее лицо было таким нейтральным. Ей едва исполнилось пятнадцать, а она уже скрывала свою боль. Шарлотта боролась с желанием обнять ее. Это, вероятно, не будет приветствоваться.

— Должно быть, ему не все равно. Родителю не просто бросить ребенка.