По лезвию катаны

Он был значительно моложе своего товарища. Вместо усов — хилая грядка едва пробившейся щетины, черные и тоже грязные волосы закручены в косу, которая сложным образом уложена на затылке и заткнута деревянной заколкой. Латаное-перелатаное кимоно и набедренная повязка. Грудь прикрывают укрепленные на шнурах нагрудные пластины — две лакированные деревянные дощечки (правда, от лакировки уже мало что осталось). На ногах, как и у первого, — сандалии-гэта. «И как ему не холодно с голыми ногами?» —невольно удивился Артем.

— Не бойся, Ицумицу, — тот, что постарше, усмехнулся, — он не осквернил твой меч. Он не успел пустить им кровь.

Хозяин имени Ицумицу сразу успокоился.

— Его гайдзинская кровь смоет с меча всю грязь, — уверенно сказал он, подходя и становясь рядом со старшим товарищем. — Я уже могу его убить, Асикага?

Артем подобрался. Отскочить назад, повернуться и бежать. Укол в спину, думается, он получит, но стоит надеяться, что ранение не станет смертельным. Потом забежать в реку и отдаться ее течению. Глубиной речушка в среднем по локоть — коли повезет, быстроводный горный поток (в таких Артем любил купаться в Абхазии) пронесет его над камнями на десяток-другой метров ниже. Выскочить на другой берег и в лес. Если самурайская парочка не сразу сообразит, что надо бежать по берегу, а полезет за ним в воду, то есть шанс оторваться от них. Никаких других идей в голову не приходило.

— Эй, ты, — произнес старший самурайской пары, продолжая держать меч у горла Артема, — ты хоть немного понимаешь человеческую речь?

— Мы говорим с тобой на одном языке, — сказал Артем. — И еще неизвестно, кто из нас говорит лучше.

— Он дерзит, Асикага! — воскликнул молодой. — Лягушачье отродье!

— Подожди, — старший придержал левой рукой дернувшегося было молодого Ицумицу. — Я скажу, когда будет можно. А ты, гайдзин, отвечай, кто такой и где твои вещи?

— Вещи? — переспросил Артем.

— Не прикидывайся глухим, варвар! — Молодой Ицумицу вскинул катану и приставил меч к щеке Артема. Получилось у него менее удачно, чем у старшего товарища, — он рассадил кожу, и струйка крови побежала по щеке воздушного гимнаста.

— Убери меч, — повысил голос Асикага. Ему пришлось повторить, и лишь после этого Ицумицу выполнил приказание. — Последний раз спрашиваю, гайдзин, кто ты и где твои вещи?

— Я с корабля, — сказал Артем. — Никаких вещей у меня нет.

И тут Артему бросилось в глаза, насколько же непредставительный, если не сказать задрипанный вид у самураев. Такое впечатление, что они в последний раз мылись не меньше месяца назад, а одежду не меняли годами. По сравнению с самураями, с которыми ему пришлось иметь дело в первый день своих японских гастролей, эти смотрелись сущими бомжами. Да и по сравнению с горными отшельниками тоже. Шастают по лесам… Сразу интересуются вещами…

«Разбойники! — вдруг осенило Артема. — Никакие это не самураи, а самые натуральные разбойники». Только, пожалуй, этот вариант ничем не лучше чисто самурайского варианта. А то и хуже.

— А что ты тут делаешь, гайдзин? — спросил Асикага.

— Иду к людям.

— Значит, ты ничего не прихватил с корабля?

— Нет.

— Он нам не нужен. Он твой, Ицумицу, — сказал старший, убирая меч.

Ну, пан или пропал! Вывози нелегкая… И тут Артема озарило.

— Стойте! — закричал он. — Стойте! Я знаю, где лежит разбитый корабль с товарами! — И заговорил торопливо, захлебываясь словами, торопясь донести мысль до разбойничьих умов: — Я приплыл… корабль разбился… только я один уцелел. Корабль лежит на скалах… все товары уцелели… Много, очень много товаров! Я вам покажу, и тогда вы меня отпустите.

Старший Асикага взмахнул мечом и ударил по клинку Ицумицу, не дав молодому его поднять.

— Замри, Ицумицу! Убери меч в ножны. В ножны, я говорю!

— Он врет, как и все гайдзины! — срываясь на визг, завопил молодой.

Асикага, не глядя, выбросил левую руку вбок, схватил своего молодого товарища за кимоно, притянул к себе и зло прошипел:

— Я сказал — убери меч в ножны и заткнись.

Ицумицу что-то пробурчал себе под нос, но задвинул катану в ножны.

— А откуда я, по-твоему, здесь взялся?! — Почувствовав под ногами твердую почву, Артем заговорил увереннее. «Правильно, Топильский, правильно, — подхлестывал он себя в мыслях. — Это хороший шанс. Разбойники, прозябающие в нищете, должны заинтересоваться таким кушем, как битком набитый товарами корабль. Для них это — целое сокровище, пиратский клад. А до моря далеко, я десять раз смогу сбежать».

— Хоть немного оба подумайте головой! — продолжал Артем, ощутив подъем. — Если бы я не приплыл по морю, то откуда я здесь? С неба свалился? И прямо в лес?

— Это правильно, — кивнул Асикага, — он мог приплыть только по морю.