По лезвию катаны

Но, к счастью для уставшего языка, эту ботву Артему излагать не пришлось — потому что ни о чем таком его не спросили. Видимо, разбойничьего главаря мало интересовала история жизни и похождений чужака из неслыханной страны под названием Русь.

— Однажды в Киото я видел такого гайдзина, как ты, — вот о чем сказал разбойничий главарь. — На нем была гайдзинская одежда, а на ногах — высокие кожаные таби. А на тебе лишь внизу гайдзинская одежда. Но сверху на тебе наша одежда, в такой наши земледельцы работают на полях. И на ногах твоих я вижу цурануки. Как это понять, гайдзин?

«Вот сволочь наблюдательная».

— Это легко понять, — сказал Артем. — По дороге мне пришлось ограбить встретившегося мне в лесу человека. Иначе в своей гайдзинской одежде я бы замерз.

Артем запоздало заметил логические дырки в своем рассказе: например, почему он не захватил с корабля теплую одежду. Но он готов был заткнуть эти дырки какой-нибудь пургой насчет того, что «товарищ мой сорвался в пропасть вместе с тюком, а там была наша теплая одежда». Однако ничего дополнительно объяснять не пришлось.

Главарь поднялся со своего места. Взял лежавшие рядом с ним катану и вакидзаси, засунул за пояс. Вдел в тэта ноги, на которые были надеты толстые таби. Подошел к пленнику.

— Мы направимся к морю и станем искать твой корабль, гайдзин. Если ты меня обманул, я буду убивать тебя сам. Я стану срезать с тебя кожу по кускам. Отрезать вот такими кусками. — Он тронул себя за пластину из толстой кожи, размером лишь немногим превосходящую спичечный коробок. Такие пластины, сквозь отверстия в которых были пропущены сдвоенные шелковые шнуры красного цвета, в четыре горизонтальных ряда прикрывали живот главаря. — Очень долго буду отрезать. Во рту у тебя будет хами, чтобы ты не смог откусить себе язык. Ты даже не сможешь кричать, облегчая боль. Ты понял меня, гайдзин? Ты веришь мне, гайдзин?

«Хрена с два я подарю тебе, козел, такое сказочное удовольствие, — подумал Артем. — Если не удастся слинять по пути, уж придумаю, как покончить с собой. Скажем, брошусь в море со скалы». А сказал Артем, глядя главарю в глаза:

— Я понял тебя («Как же его зовут, разбойники же говорили? Ах да…»), Масанобу-сан, я верю тебе. А неужели ты, Масанобу-сан, веришь, что я сейчас сумею куда-то дойти, тем более до моря? Раненый, потерявший много крови и сил?

— До моря ты сейчас не дойдешь, — согласился главарь. — Но кто тебе сказал, что мы сейчас идем к морю?

И Масанобу направился к выходу из-под козырька.

— Уходим! — бросил он у выхода.

Тут же повскакивали все остальные. Асикага и Ицумицу, дожевывая на ходу мясо, подбежали к пленнику, наперебой стали кричать, чтобы тот поднимался.

Не успев толком обсохнуть, Артем вновь оказался под дождем.

Из-под соседнего козырька выводили лошадей. Низкорослые, с лохматой, соломенного цвета, гривой лошадки были покрыты шкурами. Все, кроме одной. Эта лошадка была покрыта стеганой попоной, поверх ждало седока лакированное деревянное седло. Понятно, кому предназначалась эта лошадка. Чего уж тут непонятного… Вот только людей-то побольше будет, чем ездовой скотины. Разика эдак в два. Сядут по два человека на конягу?

Главарь, любовно похлопав лошадку по шее, неожиданно вернулся к пленнику. Подойдя вплотную, взял за рукав куртки, развернул Артема к себе. Рванул за края оставленного катаной Асикага разреза, расширяя дыру, потом запустил пальцы в разрез… Главарь принялся мять кожу вокруг раны, разумеется, нисколько не заботясь о непричинении боли.

Артем сжал зубы, чтобы не закричать. Признаться, немалых усилий это ему стоило. Но уж очень не хотелось выказывать слабость перед этими… «козлами, лилипутами, вонючими ублюдками, так их мать-перемать», — кем только Артем не успел их поименовать, пока вожак ковырялся в его ране.

Главарь вытащил пальцы из разреза на одежде, посмотрел на запачкавшую их кровь, при помощи другой руки размазал кровь по ладони, внимательно вгляделся в разводы и вытер руки о куртку Артема. После чего оттянул Артему нижнее веко. Приказал:

— Закати глаза.

Артем закатил. Этого добра не жалко.

— Не подохнешь. Важные жилы не перебиты, кровь уже сгустилась, — уверенно сказал главарь. — Сил у тебя в запасе много, ты здоровый. Пойдешь пешком, — так закончил главарь этот медосмотр, но почему-то не спешил отходить от Артема, топтался на месте… Затем он взмахом руки дал понять Асикага и Ицумицу, чтобы те отошли в сторону, — поклонившись, те даже не отошли, а отбежали шагов на пятнадцать и уселись на корточки. Возможность забраться под козырек они не использовали: раз вожак мокнет под дождем, подчиненным негоже нежиться в тепле.

Главарь вновь, как недавно под козырьком, впился взглядом в глаза пленника. Он был ниже Артема на голову (кстати, до сего момента самый высокий из встретившихся ему на пути японцев был ниже всего на по л головы). Артему вдруг пришло на ум истертое выражение «несмотря на то что был ниже ростом, умудрялся смотреть сверху вниз». Но бывает и так, что ситуацию как нельзя лучше описывает как раз таки не оригинальное выражение, а избитый штамп…