По линии взлёта

– Они известны? – Мама покусывает губу. Ей неловко, что она не слышала об этой группе.

– Очень! – Снежа подскочила на месте. Она бросилась к парню, не замечая его сурово стиснутой челюсти. – Вит, я так рада за тебя! Наконец, тебя оценили по достоинству!

Вит дернулся назад, когда сестра обняла его за шею, как обнимала в детстве, когда он прогонял детей, обижавших её. Он не ответил на её объятия, сверля меня теперь уже почти чёрными глазами, как ночное небо. Я отвечаю ему тем же. Сам виноват.

– Почему ты им отказал? – Спрашиваю как бы невзначай.

– Что? – хором воскликнула вся семья. Снежана отстранилась, чтобы посмотреть на него.

– Как это ты отказался? – хрипло прошептала она, но все услышали. – Как ты мог? Ведь такой шанс выпадает раз в жизни.

– Снежа, сядь на место, – раздражённо выдыхаю. Мне не нравится то, что моя сестрёнка виснет на этом парне. Она расстроено опускает голову, возвращается к стулу возле меня.

– Вит, – аккуратно начинает мама, – почему ты отказался?

Парень делает глубокий вдох, видимо, подбирая слова так, чтобы не обидеть её.

– Это не то, чего я хочу. – Вот так, коротко и ясно.

– Не то, чего ты хочешь? – презрительно морщусь. – А чего ты, собственно, хочешь? Разве мы не мечтали стать знаменитыми музыкантами? Чем тебя не устраивают чуваки из «Бас-Д»? У них крутая музыка.

– Это не моя музыка. – Вит поджимает губы. – И я не ты.

– Что это может означать? – резко реагирую. Он никогда не говорит ничего просто так. Каждое его слово всегда стреляет метко.

– Я не хочу стать известным, я хочу, чтобы моя музыка стала известной, – спокойно отвечает Вит, спрятав руки под столом. – Я не собираюсь наступать на свое горло, чтобы толпа девчонок пищала моё имя.

В горле застрял ком. То, что он говорит обо мне, вполне очевидно. Мама охнула, Снежа заёрзала. Я не стал комментировать его выпад. Не хотел, чтобы родители это слышали. Да, я перешагнул через все, во что верил, чтобы стать тем, кто я есть на данный момент. Если бы я этого не сделал, я бы все ещё спал в гараже в то время, как Снежа ходила бы в обычное музыкальное училище, а не училась бы у лучших преподавателей в консерватории.

И в этом я лицемерил, когда наехал на Лору из-за её образования. Пусть сам я поднимался с нуля, сестре я дам такой же старт, какой был у этой девчонки из богатой семьи.

Я горжусь собой, пусть иногда лёгкие сжимает спазм. Например, когда я открываю рот, чтобы запеть, или когда ручка касается листка, чтобы написать очередную слащавую песню, от которой меня будет тошнить, но которая точно понравится толпе пищащих девчонок.

А Вит и его принципы могут проваливать. Но он вправе сам решать, как ему жить. И если он хочет прозябать в болоте, то пусть там и остаётся.

– Я уже предлагал тебе финансирование, – все же пытаюсь достучаться.

– И я уже ответ тебе, что не приму от тебя никаких денег. Это тебе не благотворительность! – Убийственный самоконтроль на секунду размывается, но затем конструкция вновь возвышается. Синие глаза сверкнули холодом, словно из глубин океана. – И если мы сейчас же не закроем эту тему, я уйду.

– Конечно, закроем, – спохватилась мама, всплеснув руками. – Гай, перестань, Бога ради. Мы не так часто собираемся, чтобы спорить.

Да какой тут спор. Мы уже давно все выяснили. Ещё тогда, когда двинулись разными дорогами.

– Гай, кстати, – вдруг заговорил отец, – через три месяца заканчивается твой контракт. Ты говорил с Артёмом на эту тему. Он собирается его переподписать?

Спокойнее, чем следовало бы, пожимаю плечами.

– Понятия не имею.

Глава 25

POV Вили

– Давай ещё раз, ладушки?

Я закатываю глаза.

– Может, – предлагаю я, – мы просто опубликуем то, что уже сфоткали?

– Нет! – фыркает Ляля, словно я сказала сущую глупость. – Ни в коем случае! – Я вздыхаю, понимая, что она не отвяжется, пока не высосет из меня все соки. – Это твоя первая реклама, и ты должна проявить себя.

– Для этого вовсе не обязательно делать миллион фоток. Понадобится лишь одна. – Я отбираю свой телефон у ассистентки, листаю фотки, которые мы сделали только что. – Вот, – поворачиваю к ней экран, – как насчёт вот этой?

Ляля морщится, а я оборачиваюсь к открывшейся двери. Задерживаю дыхание, чтобы не выдать волнение при виде вошедшего. Гай собственной персоной. В потёртых джинсах, потрёпанной майке, с всклокоченными волосами, он не выглядел как слащавый мальчик, слагающий баллады о любви. Скорее, как плохиш, гоняющий на байке и слушающий рок. Второй вариант нравился мне гораздо больше.

Не без труда перевожу глаза на Лялю, потеряв нить разговора.

– Привет! – больно уж радостно она его приветствует.

– Угу, – буркнул он в ответ, обходя нас, чтобы занять стул по соседству. – Чем вы занимаетесь?

– Реклама, – коротко отвечаю я, морщась от того, как губы липнут друг другу. Некогда не понимала тех, кто пользуется блеском для губ. Эта липкая консистенция заставляет меня чувствовать себя мухоловкой. Гай в ответ приподнимаем брови. – Мне заказали рекламу. Впервые.