По любви

Я как во сне киваю. Бегу… Кричу. «Вика! Вика!!!» Редкие прохожие оглядываются на меня, как на безумную. Но я до того напугана, что мне пофиг.

Вы не видели девочку? Восемь лет. Рюкзак, темные волосы?

Нет. Не видели.

На улице тепло, а у меня стучат зубы. Я ношусь по парку, насколько хватает сил и дыхания. Звонит телефон. Вынимаю из сумочки. Неужели похитители? А если да? Что мне делать? Звонить в полицию или не звонить? Господи, зачем мы пошли в этот парк?! Как так вышло, что я ее проглядела?! Ставрос… О, Ставрос! Господи, милый, прости.

«Почему ты вообще решила, что можешь позаботиться о ребенке? Ты же ни на что не годная, Нинка!» – звучит в ушах голос матери.

– Нина Васильевна, мы ее засекли. Сейчас Ставрос Агафоныч подъедет…

– Ладно.

– Сядьте, посидите.

Дергаю головой. Мол, нет. Я не могу сидеть без дела! Я же с ума сойду! К моменту, когда Ставрос находит нас, я так вымоталась, что едва не падаю с ног.

– Прости, – шепчу, облизав губы.

– Какого черта вы тут делали?

– У Вики было плохое настроение, она не хотела на танцы. Я подумала, что ей полезно будет немного… – голос обрывается всхлипом. Ставрос прижимает меня к себе. – Я приглядывала за ней. Клянусь! Я только на секунду отвернулась. Купить мороженое.

– Я верю. Не переживай. Ее уже ищут.

– Кто? Ты позвонил в полицию?!

– Нет. Пока нет. Этим наша СБ занимается. Они ее вычислили по маяку. Теперь только ждать. Вика где-то здесь неподалеку. Иди сюда. Давай присядем.

Ставрос утаскивает меня к скамейке. Усаживает, как ребенка, к себе на колени. И не винит. Ни в чем не винит. Но мне так тошно, будто он обругал меня последними словами.

– Я приглядывала за ней, – повторяю в стотысячный раз. Он в стотысячный отвечает, что все в порядке. Но где там? Когда нашей девочки нет. А если ей плохо? Если ее…

У Ставроса звонит телефон.

– Они нашли ее. Пойдем!

Вика находится в одном из дворов примыкающего к парку дома. Сидит, нахохлившись, на качелях. Ноги не идут. Я подлетаю к ней так, словно у меня крылья за спиной выросли. Падаю на колени в пыль.

– Вика! Викуля. У тебя все хорошо?

– Уйди! Не трогай меня!

– Не могу не трогать. Я же люблю тебя, и когда ты пропала, испугалась ужасно. Думала, тебя похитили нехорошие люди. А ты сама ушла, да? – не врубаюсь, ничего от слез перед собой не видя.

– Все ты врешь! Вы теперь только своего ребенка любить будете, я все знаю! Не дурочка!

Переглядываемся со Ставросом. Он внимательно проходится по мне взглядом, будто в чем-то подозревая. Я даже рот открываю от такой несправедливости! Эй! Да не беременная я! Вы чего это придумали?!

– Откуда ты это взяла?

– Оттуда! – дует губы, упрямо сцепив на груди руки.

– Нет уж, давай, выкладывай. Кто тебя настращал насчет сестер-братьев? Бабушка? Вика! Отвечай отцу, быстро! Иначе я тебе таких чертей всыплю, что…

Успокаивающе кладу руку Ставросу на запястье. Конечно, ничего такого он ей не сделает, его просто понесло, но Вика-то этого не знает. Сидит, вон, вся сжалась, губки дрожат.

– Ну?! Я слушаю! Что случилось?

– Ничего. Просто я все про тебя знаю!

– И что же ты знаешь? – вскидываю брови.

– Ты беременная! Вот что.

– Это тебе бабушка сказала?

Вика молчит, а мне и так все ясно. Видно, эта глупышка рассказала бабке о том, как мне было плохо, а та решила, что я беременна, ну и начала Викулю стращать. Не мог же ребенок сам до такого додуматься?! Это ж надо! Говорит, любить мы ее не будем!

– Я этой бабушке… – шипит Ставрос. Сжимаю пальцы сильней, выпуская коготки. Я и сама бы эту гребаную бабушку встряхнула, но не при ребенке же!

– Она ошиблась, Вик. Я не беременна. А даже если бы это вдруг оказалось правдой, тебя никто не стал бы меньше любить.

Плечи Вики начинают дрожать. То ли от облегчения, то ли от эмоций, что на нее давят.

– Нина права, – добавляет Ставрос. – Я очень… очень тебя люблю, и всегда буду любить, но, Вика…

– Ч-что? – шмыгает носом.

– Если ты еще хоть раз так нас всех напугаешь…

– Я больше не буду, – уже не таясь, ревет.

– …я сделаю то, чего обещал себе никогда не делать. Я выпорю тебя ремнем, и ты месяц не сможешь сидеть. Усекла?

Учитывая то, что озвучивая все эти угрозы, Ставрос трясущимися руками водит по дочкиным волосам и заходящемуся в рыданиях тельцу, верить ему не стоит. Но Вика, проникнувшись, отчаянно трясет головой и клянется, клянется, клянется, что никогда так больше делать не будет. Хорошо бы. Еще одного подобного происшествия я просто не переживу. Устало оседаю. К черту все! Обхватываю коленки. На плечо ложится рука. Поднимаю взгляд. Вика… Перехватываю ее ладошку и осторожно прижимаю к щеке. И она снова ревет.

– Так, ладно. Мы уже и так здорово повеселили зевак, давайте-ка домой выдвигаться, – командует Ставрос. Встает первый. Вика виснет на его руках, как маленькая. Я не против. Пусть. Ей тоже сегодня досталось.

По дороге мелкая отрубается. А Ставрос решает заехать к теще, несмотря на то, что я его до последнего отговариваю. В итоге мы с Викой ждем в машине, пока Николоу разбирается с зарвавшейся бабкой. Выходит злой как черт! Садится рядом, хлопнув дверью. Я вздрагиваю. А Вика даже бровью не ведет. Бедный ребенок.