По маленьким дорожкам

Дело в том, что Лопухов всерьёз опасался, что разлюбезная соседка услышав его просьбу, может вовсе не открыть дверь. В случае же общения так сказать с глазу на глаз, он надеялся умаслить противную бабу.

Извечное женское любопытство притупило Людкину бдительность и она, гремя многочисленными засовами, наконец, отворила дверь.

– Чего тебе? Говори, а то некогда мне, – высунув в образовавшуюся щель длинный крючкообразный нос, распорядилась Люська.

– Это чем же ты так занята? Неужто на работу устроилась? – решил разрядить обстановку потенциальный заёмщик.

– Не твоё дело! Говори чего надо! – не уступала Людка.

Ермолай понял, что с жадной бабой предстоит серьёзная борьба. Но тут же он вспомнил, что Люська – женщина, хоть и страшная как ядерная война. И Ермолай решил использовать всё свое пока нерастраченное до конца мужское обаяние.

– Ты одна теперь, – то ли спросил, то ли констатировал, сей отрадный факт Лопухов.

– Ну, – подтвердила жертва мужского коварства, – Колька на рыбалку с мужиками на три дня укатил. А тебе что за интерес одна я или нет?

«Вот карга!», – подумал Ермолай, нацепляя на лицо самую обольстительную свою улыбку, действующую на женщин безотказно.

– Люся, – ласково ворковал Ермолай, – впустила бы соседа в квартиру. У меня и впрямь разговор к тебе.

Странно, но на Людмилу не действовали его чары. «Теряю квалификацию», – в ужасе подумал терпящий неудачу мужик. «Пора завязывать пить, а то так и импотентом заделаться недолго. Вон даже эта уродина от меня шарахается».

– Поговорить и здесь можно, – сказала, как отрезала соседка.

Ермолая не устроил такой этот ответ, и, разозлившись, он с силой рванул на себя дверь. Хозяйка буквально вылетела на лестничную площадку, так как цепко держалась за ручку с другой стороны. В полёте она проорала что-то, а в это время Лопухов, по-хозяйски прошёл в комнату, и без приглашения уселся в кресло.

– Ты чего это своевольничаешь? – запахивая на ходу халат, орала Людка. – Я щас полицию вызову!

– Люся, какая ты красивая, когда злишься! – глядя в работающий без звука телевизор, как бы ни к кому не обращаясь, задумчиво произнёс Ермолай.

– И грудь у тебя великолепная. Ты не представляешь, как меня волнует твоя грудь!

В этом случае Лопухов практически не кривил душой, у этой страшилищи действительно была очень выдающаяся грудь.

Люська зарделась от удовольствия, и принялась неистово теребить халат в районе обозначенной части женского тела.

– Да ладно тебе! – кокетливо воскликнула она, падая в другое кресло.

– Нет не ладно Люся. Она мне снится Люся. Каждую ночь Люся снится. Надо с этим что-то делать.

– А чего делать то надо? – всерьёз обеспокоилась Люська.

– Надо решать проблему.

– А как решать то?

– Ты что, маленькая? – укорил Ермолай.

– Никак переспать со мной хочешь?

«Чур, меня!», – подумал ловелас, а вслух произнёс:

– Не опошляй Люся.

Ермолай и сам не знал, как можно разрешить «проблему». Он как-то слегка запутался и не знал, куда теперь направить разговор. А потому замолчал. Надолго.

– Ты, наконец, скажешь чего тебе надо? – как бы ненароком оголив кривоватую ножку, тоном милостивой императрицы поинтересовалась соседка.

Волшебным образом из пылающей ненавистью злобной бабы, она превратилась в кокетливую чаровницу.

«Надо бы подойти, сесть на подлокотник кресла, и зарывшись лицом в её волосах жадно вдохнуть их аромат!», – вспомнил ещё об одном безотказном приёме вероломный обольститель. Но, вовремя успев рассмотреть, что Люлькины волосы буквально лоснятся от жира, передумал исполнять сей эффектный номер.

К тому же Ермолай не без основания полагал, что не обременённая моралью Людка, не преминет тут же затащить его в койку. Но категорически не хотелось добывать деньги посредством своего совершенного, как он сам считал, и как утверждали влюблённые женщины тела. «Это попахивает проституцией», – подумал он и решил обойтись малой кровью.

Но едва хитрый мужик собравшись с мыслями хотел уже напрямую завить с какой целью собственно говоря явился, на балконе раздался страшный грохот. Люська словно укушенная бешеной собакой, бросилась к окну, и моментально задёрнула шторы.

– Солнце в глаза бьёт, – дыша как загнанная лошадь, пояснила она.

Но Ермолая не так то просто было провести. Он сам неоднократно использовал балкон в качестве укрытия от внезапно нагрянувших мужей своих пассий. Ни слова не говоря, он прошествовал к окну, раздвинул шторы, открыл балконную дверь. И увидел то, что и надеялся увидеть.

«В моих руках, серьёзный козырь!», – возликовал Лопухов.

– А ну, выходи! – скомандовал он.

В комнату на цыпочках просочился тщедушный мужичонка в трусах. Всю остальную одёжку а также ботинки, он трепетно прижимал к груди. Понурив голову, охочий до чужих жён ловелас, стоял перед Лопуховым словно провинившийся подросток. Люська была ни жива, ни мертва.

– Как зовут? – по-хозяйски поинтересовался Ермолай.

– Ме… ме… Меня? – заблеял «мужичок с ноготок».

– Ну не меня же! Я то знаю, как меня зовут. А вот ты что за голубь?

– Семён Игоревич! – отрапортовал незадачливый любовник.