По местам стоять!

Генерал даже слово вставить не дал. Конечно, Андрей пришёл в службу молодым и неопытным. Вроде времени немного прошло, полтора года, а кажется – десять лет. Событий много произошло, опыта набрался. Кто в здравом уме отдаст опытного и перспективного сотрудника на другую территорию? Никто предположить не мог, что между руководством НКВД и СМЕРШа, между Берией и Абакумовым идёт борьба за влияние на Сталина? И Берия победит. В мае 1946 года СМЕРШ войдёт в состав Министерства госбезопасности в качестве третьего управления, а сам Абакумов 7 мая будет назначен на пост министра госбезопасности СССР, сменив на этом посту Меркулова. Министерство это было выделено из НКВД, но подчинялось Берии. Снова начались политические репрессии. Были сфабрикованы материалы и арестованы, а затем осуждены нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, командующий ВВС РККА А. А. Новиков и ряд других генералов. Под руководством Абакумова было проведено «ленинградское дело», убит офицерами МГБ Соломон Михоэлс, что положило начало делу о еврейском антифашистском комитете. Сталин никогда не доверял своим соратникам, старался менять чаще. Вот и Абакумов был арестован 12 июля 1951 года, обвинён в государственной измене и после закрытого суда в Ленинграде 19 декабря 1954 года расстрелян в Левашовской тюрьме. После войны пройдёт много десятилетий, а заслуги СМЕРШа будут помнить, в отличие от НКВД, а фамилия Берия упоминаться с презрением и ненавистью.

Андрей и сам понимал, что необходимость работы спецслужб в освобождённых районах есть. Руководители спецслужб рейха уже осознали неизбежное поражение Германии. Но всерьёз полагали, что пройдёт несколько лет, может быть и десятилетий, и рейх возродится. Вот тогда пригодится нацистское золото, спрятанное в банках Швейцарии или укрытое в Южной Америке. Пригодится и агентура во многих странах, в первую очередь в СССР. Потому архивы с личными делами агентов берегли. Переводили архивы на фотоплёнку, делали копии, надёжно прятали. Либо самим пригодится, либо выгодно можно продать, обеспечив себе безбедную старость где-нибудь в Аргентине.

Андрей же засел за изучение архивов. Просматривал копии с документами, не все, те из них, которые успели перевести с румынского. Сейчас язык являлся главным препятствием для скорейшего задержания агентов, пособников, предателей всех мастей. Изменники Родины, они разные. Кто-то выдавал гестапо коммунистов, другие расстреливали евреев или военнопленных, третьи открывали рестораны для солдат и офицеров вермахта, другие писали статьи в профашистских или националистических газетах. Вина каждого разная, но определить её, как и наказание, должен суд. Дело Андрея и его товарищей – выявить, арестовать, собрать «железные» доказательства вины – свидетелей, документы и передать в суд или трибунал, если арестованный был военнослужащим на момент измены присяге.

Больше всего его интересовали люди молодые по той причине, что они могли проходить службу в Красной армии, а стало быть, вполне знать планы командования, иметь допуск к складам, провести диверсию. В личных делах были фото, даты рождения. Эти папки переводили в первую очередь. Андрей не исключал, что кое-какие дела могут быть фальсифицированы, именно с целью дискредитации. С расчётом на то, что контрразведка займётся расследованием, отстранит от службы. И в какой-то мере цель румын будет достигнута, офицер на время будет отстранён от службы. А учитывая зачастую обвинительный уклон следствия, выбивания показаний, то и реальный срок. Уж Андрей эти «особенности» советского следствия знал. Сам не применял никогда, это вопрос принципа. Да и зачем, если хватало настоящих врагов, застигнутых за радиостанцией или с оружием в руках, либо с взрывчаткой в рюкзаке, можно сказать – с поличным на месте преступления.

Одно из дел сразу заинтересовало. Капитан Красной армии, попал в окружение, был пленён. Сразу согласился на сотрудничество, подписал согласие. Почти сразу был отпущен, вместе с другими военнослужащими прорывался к своим по организованному коридору. С сорок второго года, когда попал в плен, дорос до майора, командира ремонтного батальона танковой бригады. Псевдоним «Кирпич». В деле даже было несколько сводок, переданных агентом. Никаких стратегического масштаба сведений, но тактического уровня были – где и какие части, вооружение, планируемые задачи. Явно был на совещаниях и сообщал об услышанном. Ещё вопросы были по связнику. Рации у «Кирпича» не было. Не упоминался такой вид связи. Да и в деле не шифрограммы, а именно письменные сообщения. Кто-то их доставить должен. Гражданское лицо на территорию воинской части не пропустят. Стало быть, или есть кто-то из рядовых бойцов, завербованных уже предателем, либо майор наведывался в близлежащий населённый пункт под предлогом служебной необходимости. Человек этот явно опасен. В деле ни номера воинской части, ни дислокации. Но есть фамилия и звание.