По месту жительства

Первая дверь налево — лаборатория мерзлотоведения. Она оснащена морозильной камерой, в которой могут укрыться четыре человека в случае пьянки, если кто-нибудь войдет ненароком в незапертую дверь. Существует легенда, что в морозилке можно создать температуру минус шестьдесят градусов, однако на моей памяти она не включалась ни разу.

Лабораторию мерзлотоведения обслуживают три научных сотрудника. Старший по чину — Вячеслав Михайлович Белоусов — сухощавый, бледный молодой человек в очках с тонкой золотой оправой, безукоризненно одетый, предупредительно-вежливый, немногословный. Иногда, откинувшись на стуле и дико выкатив глаза, он хрипит и однажды до смерти напугал инструктора отдела кадров, который, в отличие от нас, не знал, что Слава — йог и в данный конкретный миг находится в нирване. Но чаще он сидит, сгорбившись над мелко исписанной страницей. Ходят слухи, что Слава пишет прозу. Он никому ее не показывает, но мы полны пиетета к его жертвенной неблагодарной работе, так как, по его словам, печатание ему не угрожает. За соседним столом, попивая чай из колбы, в клубах сигаретного дыма маячат фигуры двух других сотрудников. Это — красавец Эдик Куров в ворсистом канадском свитере и джинсах «Леви страус», и Оля Коровкина, долговязая девица, сплошь усеянная камеями. Она — дочь парторга нашего факультета. Сотрудники уже обменялись свежими анекдотами и новостями, сообщенными накануне обозревателем Би Би Си Анатолием Максимовичем Гольдбергом, и теперь Эдик, поглаживая притулившегося к его плечу сиамского кота Никсона, внимает драматическому рассказу Оли о том, как она «попала в облаву» в женском туалете на Садовой около Пассажа, где оживленно торгуют колготками, французской помадой, лифчиками, босоножками и всем тем, что раз в месяц для плана «выбрасывают» в универмаге Пассаж.

— Представляешь, Эдька, они ворвались в сортир — восемь здоровенных мужиков — и всех запихали в машину. В милиции стали требовать документы, насильно открыли сумки, ощупали все карманы. У меня изъяли японский зонтик, который — помнишь — я у Ритки за тридцатку купила. Вовсе я не собиралась его загонять, а просто так зашла, поинтересоваться… Они грозили, что пошлют письмо на работу. Ну, не гады ли?