По метеоусловиям Таймыра

– Алексей Алексеевич, бог ты наш, не могу разобраться. – Солонецкий легонько отодвинул от себя бумаги, исписанные аккуратными цифрами, свидетельствующими о том, что за три месяца допущен значительный перерасход фонда заработной платы.

– Там всё ясно изложено, – буркнул Савельев, не принимая предлагаемую игру.

– Изложено-то изложено, да вот не пойму никак, это что, экономия у нас? – ткнул карандашом Солонецкий.

– Была… В мечтах… – отпарировал Савельев.

– Ох, чёрт, – делано удивился Солонецкий. – А я-то думал, вот премиальные сейчас подпишу, этак по окладу…

– Ну да, размечтались, – опять буркнул Савельев, но барабанить по столу перестал, подался вперёд. – А вот это что? – строго спросил он.

– Где? – удивился Солонецкий, делая вид, что усиленно разглядывает место, куда упёрся палец Савельева. – А-а, это… Так вот и я о том же…

– Юрий Иванович, – затянул Савельев, – целый год одна и та же песня, ну нет у меня денег, нет, и вы прекрасно это знаете. И понимать я вас не стану. Не стану, потому что банк меня не понимает. – Савельев начинал нервничать. – Дайте хоть до пенсии доработать спокойно, – неожиданно жалобно закончил он.

– До пенсии у нас с тобой дистанция одинаковая, – подвинул к себе бумаги Солонецкий. – А цифири для людей, а не наоборот.

– Не могу, – отрубил Савельев. – Хоть что делайте, не могу и не буду. С кого спросят? С бухгалтера. С вас как с гуся вода, а меня и под суд могут…

– Меня тоже могут, только волков бояться…

– Банка, банка надо бояться, а не волков.

– Алексей Алексеевич, – зашёл с другого бока Соловецкий. – А я ведь не зря в главк летал…

Савельев насторожился.

– Я ведь кой-чего привёз, – многозначительно произнёс Солонецкий. – Так что скоро все проблемы твои снимутся, и будешь ты опять миллионером, а не скрягой…

– Ох, сколько раз я это уже слышал, – вздохнул Савельев.

– Теперь уж точно. Так что давай-ка мы решим этот вопрос полюбовно.

– Не могу.

– Да нет, мы уж решим, – нажал Солонецкий.

Савельев упрямо покачал головой.

– Найдём деньги, найдём, – твёрдо сказал Солонецкий. – И рабочим заплатим.

– Только по вашему приказу.

– Хитёр, Алексеич, хитёр… Ты же знаешь, что мой приказ ничего не значит…

Солонецкий прищурился и не отводил взгляда до тех пор, пока наконец Савельев не сдался.

– Вот за что я тебя, Алексеич, и на пенсию не отпущу, будешь со мной до последнего дня ездить, – подсластил он, и главбух, так и не высказав свой последний и самый главный довод, молча вышел из кабинета.

Оставшись один, Солонецкий порадовался своей победе, но радость была короткой, надежда на то, что в ближайшее время отношение к стройке изменится и всё пойдёт так, как идёт в самый накал строительства, когда деньги текут рекой, мелькнула и ушла. И чтобы сбылось то, в чём он только что заверял главбуха, надо было готовить обстоятельную толковую записку, против которой не выстоят в министерстве, в Госплане. Надо было доказать целесообразность продолжения строительства. Но какой должна была быть эта записка, чтобы отмести все доводы Ладова, Солонецкий пока не представлял.

– К вам Костюков, – доложила секретарша.

– Пусть войдёт.

Костюкова после приезда он видел только на планёрках и не форсировал разговор, который был неизбежен. Начальник главка намекнул о Костюкове. Рано или поздно с ним надо было поговорить начистоту, но лучше бы не сейчас.

– Что у тебя? – спросил он, давая понять, что на длинный разговор не настроен.

Костюков сел, вытянул ноги, помолчал, словно сказанное не имело к нему никакого отношения.

– Мы с вами и парой слов не успели перекинуться, – начал он. – А положение серьёзное, Юрий Иванович. Главного инженера нет, надо что-то предпринимать…

– Есть предложение?

– Предложения, собственно, нет, но, как ваш заместитель, я обеспокоен сложившейся ситуацией.

– Главный инженер – это моя прерогатива…

– Совершенно верно, но мы делаем одно дело.

– Это верно, одно. Только по-разному… Кстати, как вы, мой заместитель, относитесь к моему… аморальному поведению? – серьёзно спросил Солонецкий.

Костюков помедлил. Он искал единственно верный ответ и после паузы произнёс:

– Не одобряю.

– Лаконичная формулировка.

– Формулировка – это дело десятое, главное – факт, говоря словами нашего бывшего главного инженера.

– А вы записываете цитаты?

– Боже упаси, у меня хорошая память…

– У вас ведь и выговоров нет?

– В послужном списке – одни благодарности.

– Вот я и думаю. – Солонецкий вздохнул. – Как же нам с вами разойтись?.. Но тут – как в дешёвой мелодраме: я к вам симпатий не питаю, а вот вы, наоборот…

– Да нет, в принципе я тоже… Только расходиться мне действительно не к спеху. Вот если бы с вашей помощью да куда мне хочется…

Солонецкий усмехнулся. Вот и поговорили искренне. Костюков из тех, кто и на понижении поднимается вверх.

– И всё-таки уйти вам придётся без моей помощи, – сказал он. – Со своими обязанностями вы справляетесь, но от руководителя, особенно сегодня, требуется не только это, не так ли?.. И мой совет: надумаете жаловаться, не пишите заведомо неверных фактов, нынче это чревато наказанием… Обыгрывайте всё тоньше.

– Я ведь могу в суд подать.