По метеоусловиям Таймыра

Солонецкий представил, как жена писала письмо – аккуратно выводя буквы, обдумывая каждое слово. Она всегда ругала его за непонятный почерк, в котором, как она считала, виноваты лень и неуважение к адресату. Она любила писать и получать письма, но им писали редко. Сразу после института связи с сокурсниками, друзьями и подругами как-то ещё поддерживались, но с каждым годом у него всё меньше и меньше оставалось времени на неважные, второстепенные, как ему казалось, дела, и скоро канули в безвестность многие из тех, кого когда-то он считал близкими ему людьми. Порой ему остро хотелось увидеть их, прикоснуться памятью к ушедшей молодости, но обступали дела…

После обеда Солонецкий осмотрел перемычку, заглянул на водомерный пост, поинтересовался, каким ожидается паводок.

Вернулся в управление строительства он удовлетворённый, заряженный радостью, что увидел много нового на всех участках. И теперь нелепым ему казалось противостояние, возникшее прежде у них с Кузьминым. Правда, другим вернулся и Кузьмин. Он, словно змея кожу, сбросил юношеский максимализм и за новое брался без прежней торопливости. Но если брался, то уверенно доводил до конца. И Солонецкий теперь неизменно поддерживал главного инженера.

Из кабинета позвонил Ольге Павловне, предупредил, что вечером будут гости.

– Не возражаешь, Оленька? Только ради бога, не затевай там ничего…

– А по какому поводу, если не секрет? – поинтересовалась она.

– Повод? Сегодня – вечер единомышленников.

– Вот как? Тогда действительно не стоит заботиться о пище физической…

– Ты недовольна мной?

– Не говори глупостей, Юра.

Пока Расторгуев ездил за продуктами, Солонецкий зашёл к Кузьмину. Тот обещал вечером прийти.

…Дома Солонецкий застал Аввакума.

– Гость пришёл, а хозяина всё нет и нет, – встретил его тот.

Солонецкий глянул на часы.

– По пути на телевышку заскочил, – стал оправдываться он, но Ольга Павловна перебила:

– Ничего, мы не скучали.

– Вот и правильно. – Солонецкий разделся, занёс на кухню продукты.

Пока Ольга Павловна хлопотала на кухне, они с Аввакумом сервировали стол, говоря о пустяках.

Первым пришёл Кузьмин.

Краснея, протянул Ольге Павловне, вышедшей его встречать, коробку конфет:

– Это вам.

– Мои любимые! – искренне удивилась она. – Как вы угадали?

– Наверное, случайно…

Она многозначительно посмотрела на Солонецкого:

– Спасибо.

Солонецкий ревниво поджал губы, удивленно произнёс:

– Ну-ну…

И тут же, боясь сказать что-либо невпопад, перевёл разговор:

– А теперь, Геннадий Макарович, я хочу вас познакомить с личностью легендарной. – Повернулся в сторону Аввакума. – Алексей Сергеевич Новиков, иначе – Аввакум. Тот самый отшельник из Путоран. А это…

– Я догадался, – Аввакум пожал протянутую руку Кузьмина.

– Вот и прекрасно…

Громко оббив на крыльце снег, вошёл Туров.

– А твои где? – спросил Солонецкий.

– Полина приболела, – пряча глаза, ответил тот.

– Приболела? – Солонецкий прищурился. – Ну что ж… Олюша, Оленька! Ты у нас сегодня главная, командуй!

Прошёл на кухню, обнял Ольгу Павловну за плечи, прошептал:

– Оля, я прошу…

Она поняла, улыбнулась, пытаясь справиться с настроением, сказала:

– Всё будет хорошо. – И громко добавила: – Три минуты – и всё будет готово…

Солонецкий вернулся в комнату. Гости вели неторопливую беседу, и он облегчённо вздохнул. Выходит, не такие уж они и разные люди, если нашли общую тему.

Потом вышел в прихожую.

Ольга Павловна стояла у телефонного аппарата и разглядывала себя в зеркале.

– Что с тобой, Олюша? – Солонецкий приобнял её за плечи, глядя на отражение.

– Тебе не кажется, что меня никто из твоих единомышленников не любит?..

– Наоборот, ты очень всем понравилась…

– Ты же понимаешь, о чём я…

– Это несерьёзно, Оля. Не выдумывай…

– Хорошо, не буду. – Она улыбнулась. – А теперь иди, мне нужно позвонить…

Солонецкий хотел спросить, кому, но Ольга Павловна, отвернувшись, уже набирала номер, и он вернулся в комнату.

Туров рассказывал анекдот о попугае, который подрёмывал на верхушке дерева и был разбужен зайцем.

– Заяц снизу спрашивает: «Ты что тут делаешь?» – «Ничего не делаю», – отвечает попугай. «Как так ничего?» – «А вот так, ничего и всё». Заяц почесал между ушей: «А мне можно ничего не делать?» – «Можно», – милостиво разрешает попугай. Залез заяц на дерево, сел пониже. Бежит лиса – тот же диалог, потом волк… А следом к дереву подходит охотник. Ну и, естественно, перестрелял зверей. Только попугай и остался. Глянул он этак презрительно вниз с самой верхотуры и говорит: «Эх вы, глупые, чтобы ничего не делать, надо высоко-о сидеть…»

– На что намекаешь? – сказал Солонецкий.

– Это мне за шахматами вчера соперник рассказал. Неделю как с материка приехал, вот и угостил свеженьким.

– Да уж, похоже, не такой и свеженький…

Кто-то позвонил в дверь. Солонецкий рванулся было в прихожую, но его опередила Ольга Павловна. Она махнула ему, и он вернулся к гостям. Из коридора донёсся голос Полины Львовны. Солонецкий взглянул на Турова, тот удивлённо пожал плечами. Через минуту женщины вошли в комнату.

– Здравствуйте, мужички, – поздоровалась Полина Львовна. – Грустите тут без нас, красавиц?