По миру с барабаном. Дневник буддийского монаха

24 октября 1994 г. Для завтрака я приготовил одинаковые чашки, но Сэнсэй взял для себя особую. Это напомнило мне, как однажды, когда я раскладывал рис, он также подал мне чашку, отличавшуюся от остальных, и мягко подчеркнул: «Она будет моей». Мы не должны забывать, что он – Учитель. Сэнсэй старается внушить нам необходимость равного отношения ко всем людям, однако он не просто один из нас. Хочу отметить, что осознание этого важно для нас, а не для него, и что он никогда не дает нам почувствовать свое превосходство.

После утренней церемонии Тэрасава-сэнсэй рассказал, что нас похвалил его учитель уличной практики. Тот каждый день, ударяя в барабан, обходит снаружи императорский дворец, следуя завещанию Нитирэна проповедовать Дхарму правителю страны. Прохожие рассказали ему, что недавно видели много монахов из других стран. Всего один час практиковали мы вокруг дворца императора – и вот какой благой результат! Нитирэн в «Риссё Анкоку Рон» пишет об особой роли странника: он приходит в гости к правителю, сидящему во дворце, и говорит ему всю правду о его стране, которую обошел своими ногами. Мы тоже странствуем, ища Путь, который можно обрести, только узнав правду из первоисточника.

Мы пошли в нитирэновский храм встретиться с ученым Никан-сёнином. Это сгорбленный сухонький старичок с очками на носу, похожем на клюв. Он написал много книг о Нитирэне.

Высокое предназначение Нитирэна этот монах видит в указанном в «Риссё Анкоку Рон» пути спасения всего общества, который, собственно, и является путем индивидуального спасения истинно верующего человека. При этом Никан-сёнин нелестно отозвался о монахах, приезжающих в Японию из других стран для личного обогащения, и о студентах, бесплатно обучающихся в Японии по приглашению известной японской организации Сока-гаккай. Студенты думают, что обхитрили «добрых японских дяденек», но не предполагают, чем им аукнется эта «дармовщинка»: репутация Сока-гаккай в Японии очень неоднозначная, многие считают ее тоталитарной сектой. Хотя справедливости ради надо сказать, что это не запрещенная организация, она имеет вес в японском обществе, а у партии, представляющей ее политическое крыло, есть места в японском парламенте.

Мы порадовались, что Никан-сёнин не относит нас ни к таким монахам, ни к таким студентам.

25 октября 1994 г. Словно продолжая вчерашний дзэн на тему чашек, утром Тэрасава-сэнсэй угощал нас чаем. На столе – три чашки, две из них одинаковые. Чай только в них. Третья чашка не такая, как две другие, и она пуста. Спрашиваю Сэнсэя, не налить ли чая и ему. Немного помолчав, он убирает эту чашку и достает из серванта такую же, как и у нас…

Практиковали часа два на улице. Прохожий сделал подношение. Уличная практика в Токио редко проходит без подношений. Мы обошли с молитвой вокруг парламента. На метро поехали в корпорацию C. I. C. D. Ее президент Сигенобе Сакасите помог нам с приглашением в Китай. Этот бизнесмен думает не только о деньгах, как и создатель издательства «Буккё Дэндо Кёкай», выпускающий переводы буддийских сутр и другую литературу по буддизму на разных языках, в том числе и на русском (например, ознакомительная книга «Учение Будды»).

26 октября 1994 г. Окора-сан, иногда ночующий в нашем доме, пригласил нас сегодня на представление театра «Но», в ансамбле которого он играет на барабане. Шли туда, совершая молитву, мимо дворца принца, который живет скромнее императора; его дворец не прячется в глубине сада, а сразу виден из-за металлической ограды.

Во время молитвы я едва не заплакал от явившегося мне чего-то святого и глубокого. Оно живет везде. Поразительно, что люди проходят мимо него… Их постоянная измена потрясает.

В театре «Но» движений мало, но все они очень выверены. Каждый жест, слова, выпеваемые актерами, «звериные завывания», издаваемые музыкальными инструментами, настолько полны сдерживаемой энергии, что, кажется, прочерчивают в воздухе видимые траектории. Когда актер передвигается, его голова остается неподвижной, создается впечатление, будто он плывет по воздуху; падает он на колени одним резким прыжком – просто подгибает под себя ноги и так летит вниз. Голоса исполнителей звучат так, как будто они сдавлены от обиды (даже тогда, когда по смыслу их реплик никакой обиды не подразумевается).

После окончания представления между зрителями и режиссером завязалась дискуссия по поводу сюжета. В театре «Но» это обычно.

Удивительно, всем ребятам, кроме меня, во время спектакля хотелось спать. Потом Тэрасава-сэнсэй сказал, что музыка «Но» – магическая. Возможно, в театре «Но» используются приемы шаманизма.